Что испытали Василий и Александра Никифоровы за те годы, пока длился суд? На что жили? Ведь половина жалования в это время удерживалась в казну. Как общались с земляками? Мы не знаем. Но семья, переживавшая такие тяжёлые годы, не только не распалась, напротив, испытания, по-видимому, сплотили её. После перерыва с 1865 по 1869 год родился и выжил ещё один сын.
В своих прошениях на Высочайшее имя Василий Никифоров всегда писал, что сначала военно-полевой суд не нашёл в его действиях состава вины. Тем не менее сухие строчки сохранившегося в РГВИА 5-томного военно-судного дела Зайцева, Рослякова и Никифорова[44], а также документы Полевого Аудиториата Кавказской армии, вынесшего окончательный вердикт[45], неумолимы: «Подпоручик Васильев, кроме выше изложенных, привёл ещё следующие обстоятельства:
а, В бытность его, Васильева, на другой день после самоубийства Мякотникова, в квартире Смотрителя Никифорова, последний сознавался ему, что он за излишне вытребованный провиант заплатил Мякотникову двести семьдесят руб. серебром»[46].
А если Васильев оговорил Никифорова, желая выгоднее представить свою роль? Вполне возможно - ведь «подсудимые Росляков и Никифоров при спросе их при следствии, объявление Васильева признали не справедливым»[47], что вообще-то было ожидаемо. В материалах военно-судного дела в допросе Никифорова имеются и его прямые утверждения об упущениях и клевете со стороны Васильева: «... так как Васильев не постыдился в числе увёрток своих взводить на меня клевету то и я считаю не только справедливым, но даже необходимым в своё оправдание вывести подозрения на то, что Васильеву не безызвестны были проделки Мякотникова и именно потому, что пока сходило благополучно и было молчать, с большей пользой, то он, Васильев, и не преследовал Мякотникова»[48]. Свидетели встали на сторону Никифорова: «Надворный Советник Никифоров, на очной ставке с Подпоручиком Васильевым, данной в военном суде, отозвался, что Васильев на другой день после смерти Мякотникова у него не был; а приходил на третий день и просил написать ему рапорт о желании Васильева пополнить перетребованный провиант на свой счёт, и что содержание этого рапорта продиктовал ему, находившийся тогда у Никифорова, отставной чиновник Рыковский.
Подпоручик Васильев в этом не сознался, утверждая, что чиновника Рыковского вовсе не знает; Рыковский же, спрошенный под присягою, подтвердил объяснение Никифорова»[49]. Росляков же попросил «допустить его к очистительной присяге, для избавления себя от всякого подозрения»[50].
Однако суд решил иначе, рассудив, что «Смотрителя магазина, живя постоянно в Станице Лабинской, где был расположен и запасный парк, не могли не знать малочисленности нижних чинов в оном и не видеть из требований, что провиант требовался более, чем вдвое, против наличнаго состояния людей»[51]. Были выявлены и нарушения делопроизводства, неаккуратность в записях об отпуске продуктов. Сочтя вину подсудимых доказанной, судьи приговорили их к крупным штрафам: «В обезпечение убытков казны удержано из содержания подсудимых: Надворного Советника Никифорова, по 1-е Августа 1867 года, 1035 руб. 33 У к.»[52]. Это была двукратная сумма хищений, выявленных при Никифорове. А ведь, кроме его жалования, собственности и других доходов у семьи не было. Но российская Фемида, догадывавшаяся сквозь свою повязку, что казнокрадство и мздоимство процветают повсеместно, была в таких случаях неумолима. Проверялись все места службы подсудимых. «Кроме того, по особому требованию, поступившему из Окружного Интенданства, подлежит ко взысканию с Надворного Советника Никифорова, наложенному контрольным порядком, за незаписанныя им на приход, по книге Серебряковского магазина за 1857 год, 810 рогож, принятых в том магазине от подрядчика Долгова, причитающиеся деньги, по обошедшейся казне цене, о 19 У коп. за штуку, всего 154 руб. 91 У коп. сереб. а вдвое 309 руб. 82 У коп.»[53]. Всё-таки можно считать, что Никифорову в чём-то повезло. Ещё каких-то полвека назад осуждённые были бы отправлены в Сибирь и подвергнуты позорной гражданской казни. Сейчас же их только лишили чинов, орденов и знаков отличий и уволили от службы без содержания, взыскав штрафы. А подпоручик Васильев, раскрывший тёмные дела в Усть-Лабинской, был уволен в отставку бравым поручиком и с пенсией.
45
РГВИА. Ф. 931. Полевой Аудиториат Кавказской армии. Оп. 1. Д. 1096. Ч. 2. Военно-судное дело о фальшиво отпускавшемся провианте из Лабинскаго провиансткаго магазина на Лабинской артиллерийский запасный парк в 1858, 1859, 1860 и 1861 годах.
50
Там же. Л. 46. Очистительная присяга допускалась российским судом в том случае, когда доказательства, предъявляемые истцом, были явно недостаточны. В таком случае ответчик, желая опровергнуть их, принимал очистительную присягу, целовал крест - ложь в этом случае считалась особо тяжким грехом - и после этого суд принимал эту присягу как доказательство его невиновности.