Ничего примечательного не было в том, что в одной семье могли быть два и больше ребёнка с одним именем: при крещении обычно нарекали по имени святого, на день которого приходилось рождение или крещение. У брата Петра Даниловича Красноусова Андрея[1452] 5 января 1803 года родилась первая дочка, назвали её Меланией [1083]. А через год почти день в день, 4 января 1804 года у неё появилась сестрёнка - Мелания-младшая[1084]. Через неделю смерть унесла старшую Меланию, а ещё через год в том же возрасте умерла и Мелания-младшая... Зато братья Михаилы Зубовы выжили оба, женились. И пошли рождаться дети, отцов которых в метриках можно различить только по именам их жён. Для выяснения родственных связей одноимённые дети в семье - сплошная головоломка, хотя, надо отметить, обычно имена повторялись не более двух раз, редко три.
Черноозёрская долго оставалась деревней, но была достаточно перспективной для проживания, с расширяющейся инфраструктурой. Все дома были расположены вдоль озера Чёрного и прилегающей к нему территории. Со временем улицы деревни почти добрались до большого озера Инберень, расположенного восточнее. В 1869 году в ставшем селом Черноозерье, расположенном на коммерческом тракте, было 107 дворов, в которых проживали 265 жителей мужского пола и 136 женского[247]. В селе находились волостное правление и сельский запасный магазин. Статус села Черноозёрская обрела после того, как в 1868 году на средства прихожан там построили новую однопрестольную церковь во имя Николая Чудотворца. Церковь была деревянной на каменном фундаменте, соединена с колокольней и небольшой вместимости. Освящена она была только в 1877 году.
В то же время недалеко от села на речке Саягырке была построена водяная мельница, которая принадлежала одному из самых состоятельных жителей деревни, Михаилу Горбунову, находившемуся в дальнем родстве с Моисеевыми[248]. Теперь селянам не надо было ездить к соседям молоть зерно, напротив, можно было брать плату с тех, у кого мельницы ещё не было.
По мнению Н. М. Дружинина, лучшие условия существования жителей Сибири связаны с отсутствием здесь крепостного права, а посему население здесь «свободнее и независимее, чем в губерниях Европейской России, закалённое в борьбе с природой, оно проявляло широкую инициативу; пользуясь богатствами окружающей природы, оно умело создавать себе лучшие условия, несмотря на произвол местной администрации»[249]. И жизнь в ставшем к началу XIX века центром одноимённой волости селе Баженовском Тюкалинского округа Тобольской губернии постепенно менялась в лучшую сторону. По сравнению с Черноозерьем большое значение для Баженова имело выгодное местоположение, там сосредоточились различные учреждения управления. Это давало возможность успешно вкладывать капиталы в торговое и даже банковское дело. Но те же обстоятельства приводили к расслоению селян, выделению богатых и бедноты, появлению в селе «пришлых» людей. В целом село только разрасталось, вскоре оно стало одним из самых больших и зажиточных в Тарском округе. В середине XIX века в Баженовском находилось 325 дворов, в них проживало 803 мужских и 874 женских душ[250].
В центре села располагалась площадь, которую баженовцы гордо называли «вокзалом». Там на Пасху ставили качели, делали горки для катания яиц, а каждый год с 8 по 11 июля и с 22 по 25 октября проходили большие ярмарки. Там же находилось волостное правление и возвышалась каменная церковь Казанской иконы Божией Матери вместо одноимённой старой деревянной, освящённой ещё в 1768 году[251]. По данным справочников Омской епархии, новая церковь была однопрестольной, в одной связке с колокольней, не очень вместительна, но крепка и утварью достаточна. Построена она была в 1864 году на средства прихожан[252]. Данные более позднего справочника относят срок освящения храма к 1869 году[253]. По воспоминаниям старожилов, новая церковь была для них, конечно же, белокаменной красавицей и считалась одной из самых заметных в Тюкалинском округе. Особенно благозвучны были её колокола[254]. К тому же в то время баженовская церковь была единственной на сто вёрст вокруг. Помимо своих прихожан, совершать обряды крещения, бракосочетания и др. приезжали люди из соседних приходов и даже из Омска. Дел у причта было предостаточно. Кроме ежедневных богослужений, нужно было совершать требы, а их было много. Регистрацию в метрических книгах тоже вели клирики, а она была строго обязательной: фиксировались все рождения, браки и смерти.
247
См. об этом в: Поспелов В. А. У истоков рождения района // За урожай. № 75. 1999. 28 сентября.
249
Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева. М.-Л. 1946. Т. 1. С. 121.