— Вполне нормальный ход. Мне только на работу позвонить нужно и несколько встреч перенести на завтра. А так все путем.
— Да и мне, поддержал Геннадий, — не мешало бы сделать то же самое. Только учти, времени у меня не совсем уж много. Я обещал вечером к сестре заехать. Точнее, часам к восьми.
— Да что ты, друг мой? Неужели ты намерен так долго здесь сидеть? Целый рабочий день впереди. Ты что, забыл, что сейчас чуть больше двенадцати?
Молоденький, вышколенный официант в черных брюках и белой летней рубашке с короткими рукавами и с прикрепленной к нагрудному карману визиткой с именем, выведенным на ней полужирным курсивом, — Вагид Фахратдин-оглы Мирзоев, довольно быстро и ловко убрал и накрыл стол. Аккуратно, по-хозяйски разместил на нем заказанную еду, выпивку, столовые приборы и хрустальную посуду. Поставил еще и вазочку клубники, посыпанной сахарной пудрой, — свежайшей, прямо из Баку, — как он сказал, и плетеную корзиночку с горячим толстым лавашем. Потом, взяв обмотанную белым полотенцем запотевшую бутылку «Стандарта», бережно разлил ее содержимое по пятидесятиграммовым, заранее охлажденным и покрывшимся инеем тонким хрустальным рюмкам. Закончив все приготовления, он мгновенно, чтобы не мешать начавшейся беседе, удалился в сторону кухни.
На небольшой эстраде музыканты стали готовиться к выступлению, хотя народу в поплавке было в это время совсем немного. Расставив инструменты и настроив микрофоны так, что от громкости у присутствовавших стало шуметь в ушах, они привычно расселись по своим местам.
— Смотри, как интересно! Что называется, в самую масть, — сказал Виктор, внимательно разглядывая шестерку вокально-инструментального ансамбля «Сказки Востока». — Не узнал, что ли? Та же самая группа, которая все время в «Кольце» раньше играла. Посмотри. Худенький в черной рубашке, видишь, за ударными, — Эдик Бабаянц. А в шерстяной жилетке в клеточку — их гитарист Костя Аракелян, популярный был в свое время музыкант. Эти двое в белом и черном пиджаках — главные исполнители Юра и Аракел. Голоса у них, скажу тебе, превосходные. В свое время весь Баку в экстаз приводили. Из Баку ансамбль-то. Их сюда, когда в стране все рухнуло и там жить людям не на что стало, думаю, Вогез как раз притащил. Так что не удивляйся, сегодня они здесь в самую жилу. А может, и заказал кто как раз в связи с тем, что мы с тобой только что видели. Не исключено, что именно сюда после морга многие из той толпы нагрянут, как и мы с тобой, поговорить, вспомнить незлым тихим словом Деда. Так что, возможно, еще раз и Албанца сегодня увидишь, и ту экстравагантную мадам Икс…
Из динамиков, заполнив все пространство поплавка-ресторана, иногда покачивающегося на легких волнах Москвы-реки, полились первые звуки. Зазвучала флейта. Потом вокалист Юра в черном пиджаке протяжно начал первый куплет мало кому известной песни, названной ими «Ташкентская речка Салара». Безыскусные, доморощенные стихи для нее скорей всего написали те же армянские музыканты, не очень хорошо знакомые с русским языком. А может быть, кто-то и задолго до них.
спел Юра, немало удивив сидевшую здесь в основном московскую публику каким-то наркотическим содержанием своей незатейливой песни, главным героем которой была любимая на Востоке анаша, называемая по-современному марихуаной.
— Ну что, помянем, что ли, Вогеза, царство ему небесное. Он неплохим мужиком был. Просто не вовремя родился. Но это, как говорится, не его грех. И жизнь его из-за этого, думаю, во многом наперекосяк пошла. Ну ладно, давай, не чокаясь и в то же время как за живого, — взяв на себя роль тамады, произнес Геннадий, с огромным трудом вклинившись в паузу гремящей на весь зал песни армянского ансамбля из Баку.
— Давай, — поддержал его Виктор, глубоко вздохнув и залпом опрокинув свои пятьдесят грамм.
Приятели, не сговариваясь, протянули руки к вазочке и заели первую рюмку крупными, не совсем еще спелыми ягодами.
— Интересно, откуда в Ташкенте взялась речка под названием Салара или Салар, что, думаю, будет точнее. Такая река, насколько я знаю, достаточно полноводная есть в Китае. А ты не знаешь, а, Гена?