Объяснили потом, ему и жене, что освобожден он был по ошибке: при оформлении документов одно из должностных лиц допустило неточность в датах.
Его вернули в колонию. А в колонии объявили, что те девять месяцев, которые ему удалось беззаконно поблаженствовать дома, он будет отбывать в местах заключения дополнительно, потому что «юридические часы» были на это время как бы остановлены. А теперь они пошли опять, отсчитывая долгие месяцы, недели, дни, минуты…
В нескольких строках я изложил фабулу события. Теперь в него углубимся — для извлечения социально-нравственного урока.
Человек, о котором идет речь (не называю его фамилии, чтобы не травмировать лишний раз, тем более что теперь он лежит в больнице в тяжелом состоянии), четверть века — после окончания электромеханического факультета авиационного института — работал инженером в большом аэропорту добросовестно, честно; жена его — воспитательница в детском саду, дочери — четырнадцать лет. Немолодой уже, он помышлял об аспирантуре. Из увлечений стоит отметить автолюбительство. Собственной машины у него не было, потому что семейный бюджет исчислялся сотнями, а не тысячами рублей. Но летом, бывая на юге у родственников, он по доверенности водил машину.
Из-за машины этой и стряслась беда. (Надеюсь, юристы меня извинят за то, что я с литературной вольностью трактую событие, укладывающееся в строгое ложе одной из статей Уголовного кодекса.) Беда. Он ехал, сидя за рулем, по извилистой южной дороге, рядом с ним был родственник. На одном из поворотов машину занесло, она опрокинулась, родственник погиб.
Человек за рулем остался в живых, но получил тяжелые травмы, был несколько дней в бессознательном состоянии, его лечили, потом судили и определили наказание: шесть лет.
Осужденный и адвокат писали бесчисленные жалобы: не было автотехнической экспертизы, доказывающей, что виноват именно водитель, а не дефекты в рулевом управлении, отсутствовали и анализы, подтверждающие, что человек за рулем был нетрезв, и т. д. и т. п. Все аргументы защиты не буду перечислять — не потому, что они не вызывают доверия, а потому, что для темы, которая меня волнует, виноват он или нет — несущественно.
Освобожден он был по истечении не шести, а двух лет комиссией, которая разбирала дела осужденных, подлежащих амнистии, объявленной в честь 60-летия образования Союза Советских Социалистических Республик. И освобожден, как читателю уже известно, ошибочно, то есть, говоря строгим юридическим языком, незаконно.
В чем же заключалась ошибка, допущенная должностным лицом при оформлении документов? Начальник медчасти учреждения, где отбывал наказание наш осужденный, перепутал даты: написал, что у того была установлена инвалидность (при которой соответствующая статья Указа об амнистии на него распространялась) 29 января 1982 года, в то время как эта инвалидность была установлена действительно 29 января, но не 1982 года, а 1983 года, то есть не до Указа об амнистии, который был издан в конце декабря 1982 года, а после.
Комиссия же по амнистии, которая разбирала дело и освободила, вынесла решение в марте 1983 года. Возможно, иной излишне эмоциональный читатель воскликнет нетерпеливо: что за формализм! Ведь к моменту работы комиссии по освобождению он уже имел соответствующую определенной статье указа инвалидность, играет ли при этом роль, месяцем раньше или месяцем позже она была установлена?! Ведь освободили же действительно тяжелобольного человека, что удостоверено авторитетными документами. И важно только это, а остальное — поклонение Букве…
Но не будем давать волю эмоциям, оставим их на «потом». Буква закона отнюдь не пустая, бессодержательная, риторическая «фигура». Это фундаментальный камень, на котором зиждется нормальная социальная жизнь общества, без уважения к Букве закона не может быть уважения и к Духу закона.
Будем исходить из того, что человек этот был освобожден незаконно. Я иду на это, обидное, возможно, для излишне эмоциональных поборников справедливости допущение с легкой душой потому, что для темы, которая меня волнует, даже и данная важная сторона дела несущественна.
А волнует меня тема амнистии.
Амнистия — акт силы, великодушия и мудрости государства. Оно милует виновных, оно как бы забывает их вину в надежде, разумеется, что сами они об этой вине не забудут. Амнистия — это милость (в старое время на Руси понятия амнистии не было, ее заменяло частное или общее помилование, причем наказания обычно не отменялись, а смягчались в зависимости от содеянного и от степени раскаяния осужденного).