Хрупов уселся в заднем ряду, утвердил локоть на скользком покатом пюпитре, обхватил пальцами подбородок и заслушался. Он любил Андрея Андреевича Ярцева. Доктора технических наук, профессора, ректора института кибернетики. Своего учителя. Ярцев был зрелым ученым уже тогда, когда Хрупов еще только бегал на лекции. Со временем возрастная разница между ними как бы уменьшилась. Теперь они оба были не молоды. Хрупов уже начал стареть, Ярцев еще не сделался стариком.
Николай Григорьевич внимательно вглядывался в своего учителя. Да, седых волос явно прибавилось, в басовитом голосе не было прежней звонкости. Но, с другой стороны — надо ли ему теперь кричать, надрывать связки? Его авторитет непререкаем. Теперь ему достаточно говорить шепотом, чтобы быть услышанным.
— …С кибернетикой, — впустил он в себя негромкий, с басовитой хрипотцой голос, — по образному выражению одного немецкого автора, произошло сначала то же, что с Красной Шапочкой. Красную Шапочку, как вам без сомнения известно, съел волк. А кибернетику съели… Кто бы вы думали? Роботы! Да, да, роботы! Должно быть, не все знают, что эти чудовища возникли в воображении чешского писателя Карела Чапека. Он впервые описал человекоподобные машины, обреченные на тяжкий труд. Поначалу кибернетика возникла как наука о роботах. И только потом уже кибернетика превратилась в серьезную науку, значение которой в эпоху научно-технической революции становится все большим и большим…
Революции, в том числе и промышленные, не готовят, они приходят сами, когда для этого созревают условия. В середине 70-х годов начался новый технологический переворот, основанный на новейших открытиях в науке и технике. Речь идет о коренных структурных сдвигах в области производства и управления…
После лекции Ярцев и Хрупов сидели в просторном директорском кабинете и пили чай с лимоном.
— А ведь я вас заслушался, — сказал Хрупов, с симпатией глядя на своего учителя.
— Ну что, еще не надумал к нам возвращаться? Как и обещал, дам кафедру… Нам практики позарез нужны.
— Похоже на то, что недельки через две появлюсь у вас.
— Так скоро? — насторожился Ярцев. — Что, земля под ногами горит? Это плохо.
«Все начальники на одно лицо, — подумалось Хрупову. — Им подавай того, кого не отпускают. А тот, кого гонят в шею, им и задаром не нужен».
— С выговором возьмете? — кисло усмехнулся он.
Ярцев ответил столь же прямо.
— Смотря за что выговор.
— Нет. Не за моральное разложение.
— Не темни. Рассказывай.
Хрупов обрадовался возможности высказаться, излить душу. Но вдруг обнаружил, что обрисовать несколькими штрихами положение, в котором оказался, не просто. Нарисованная им картина в силу своей схематичности так же сильно будет отличаться от подлинной, реальной, как контурная географическая карта от настоящей. Он промямлил:
— Директором назначили молодого парня. Еще недавно ходил у меня в учениках… Отношения не складываются.
— Понятно, — сказал Ярцев. Так же, как Хрупов, он был нетерпелив. Только у Хрупова эта нетерпеливость шла от темперамента, а у Ярцева от умения с необыкновенной быстротой, почти интуитивно постигать ситуацию.
— Чувствуешь себя обиженным?
— Да разве в этом дело! — вспыхнул Хрупов. Не хватало, чтобы он предстал в глазах своего учителя обиженным чиновником, которого обошли по службе. — Наши противоречия носят чисто принципиальный характер.
— Принципиальный? — Хрупову показалось, что в серых глазах Ярцева промелькнул насмешливый огонек. Профессор откинулся на спинку кресла. Взял в руку со стола пустую трубку, пососал.
— Вот, бросил курить. — сообщил он. — Я вижу, все не так просто, как мне поначалу показалось. Так в чем ваш спор?
— Директора не устраивает наше АСУ.
— Ах, вот как!
Хрупов вздохнул и стал рассказывать по-новому, уже с большей степенью приближения к истине. Признал: первая очередь внедренной на привольском заводе системы ожидаемого эффекта не дала. Он, Хрупов, за немедленное внедрение второй очереди, а директор против. Принято решение расформировать отдел АСУ, а работавших в нем инженеров распределить по цехам.
— А сколько их?
— Кого?