— Фотографии мы посмотрим потом. Вы сказали «в настоящее время». А в будущем?
— В будущем мы планируем разместить там экспериментально-конструкторскую базу для технического переустройства завода на основе прогрессивной технологии с использованием гибких производственных систем.
— Гибких производственных систем? — переспросил министр. — Я не ослышался? А мне докладывали, что вы на новую технику гонение устроили, АСУ прикрыли?
Беловежский быстро сказал:
— Не АСУ, она живет и здравствует… насколько это возможно при нынешнем состоянии производства. А вот отдел, который ее обслуживал, действительно подужали, нам люди для других целей нужны.
— Для каких же?
— Хотим добиться такого положения, чтобы технический прогресс на производстве превратился в единственное средство выполнения плана! — ответил Беловежский.
— Мы тоже этого хотим, — сказал министр. — Но как сделать? Вы там, в Привольске, реально представляете себе масштабы задач и размеры собственных возможностей? У вас есть серьезный план?
— Мы создали на заводе инициативную группу. Толковые ребята подобрались… Набросали проект технического перевооружения завода. Собираемся доработать с проектным институтом. А что касается новых технологий, но тут… — он запнулся, — есть еще белые пятна. Нам обещал помочь профессор Ярцев. Мы с институтом договор о содружестве заключили.
Беловежский оборвал свою речь и твердо сказал:
— После реконструкции будем с тем же количеством людей вдвое больше выпускать продукции.
— Вдвое? Вон куда махнули. А это реально товарищ Ярцев? Заводчане не преувеличивают? Что думает об этом наука?
Пока профессор Ярцев поднимался с места, чтобы ответить на вопрос министра, Хрупов успел выкрикнуть:
— Удвоим! При условии, если главк будет нам помогать, а не совать палки в колеса!
— Мы взялись! — раздался громкий уверенный голос Ярцева. Беловежский с радостным изумлением глядел на поднявшегося вдруг высокого осанистого седоволосого мужчину, о котором слышал от Хрупова.
— Раз взялись, Андрей Андреевич, так сделаете? — спросил министр.
— Конечно, сделаем, если не прикроют нашу фирму.
— «Эврику»? — выказывая знание подробностей, спросил министр.
— Так точно, Сергей Михайлович. Нас уже обвинили в газете.
— Не волнуйтесь… В случае чего возьмем вас на поруки.
— Покорно благодарю.
Он сел на место под смех зала.
— Замах у вас, товарищ Беловежский, бедовый. Посмотрим, какой будет удар… У вас все?
Роман Петрович поколебался: говорить или не говорить? Решил сказать.
— Год назад, когда меня назначили директором, я завел клеенчатую тетрадь. И вот месяц за месяцем, квартал за кварталом записываю в нее, какими могли бы быть показатели работы завода, если бы… — Он сделал паузу.
— Продолжайте. Если бы… — нетерпеливо произнес министр.
— …Если бы завод по собственной воле мог изменять структуру, штатное расписание, оклады, конечно, в пределах выделенного фонда, сам выбирал бы себе поставщиков…
— Все хотите сами. А к нам почему не обратитесь?
— Так ведь боязно: наши предложения по повышению производительности труда и качества продукции примете, а остальное останется как было.
В зале раздались голоса:
— Верно!
— Демагогия, посредством которой товарищ Беловежский прикрывает свое неумение управлять заводом! — выкрикнул Трушин.
Беловежский всем корпусом повернулся к и. о. начальника главка.
— Сейчас вам достанется на орехи, товарищ Трушин, — со смешком сказал министр. Тут же согнал улыбку с лица, спросил у Беловежского: — А это правда, что у вас женщин во время смены вызывают с рабочего места в парикмахерскую прическу делать?
— Правда. У нас работает группа социологов. Так вот она подсчитала: потери рабочего времени заметно сократились. Женщина без прически в театр или в гости не пойдет, вы это знаете… Под любым предлогом отпросится с работы в парикмахерскую. Там просидит два часа, заодно в магазин или на рынок завернет. А у нас по списку. Тридцать минут, и готово. Прямой выигрыш. Тем более что это время потом отрабатывается.
— Ну если социологи подтверждают, мы поднимаем руки, сдаемся, — усмехнулся министр. — Теперь вот что скажите: кто у вас на заводе командует: вы или главный инженер?
Беловежский понял, что любой его ответ на поставленный вопрос вызовет у аудитории смех. Поэтому сказал другое, как будто вопроса не было:
— Приказ, за который нас сегодня песочат, составлен лично мной. В мое отсутствие его подписал главный инженер. Так что вся полнота ответственности за это, как и за остальное, лежит на мне.