Сейчас, конечно, было еще далеко до того момента, когда вырисуются контуры обновленного привольского завода. Но направление, по которому пойдет его перестройка, уже определилось. После заседания коллегии министерства Роман Петрович мог это сказать себе и другим с полным основанием.
Вот почему у него возникло желание не сегодня-завтра навестить Громобоева. Теперь ему было что сказать старику, объяснить — во имя чего затеяна ломка.
Трель телефонного звонка отчетливо разнеслась в утренней тишине. Послышались легкие шаги Медеи за полуприкрытой дверью. Раздался ее приглушенный, еще не освободившийся от сонной хрипотцы голос:
— Да, это квартира Беловежского. Он еще спит… Это его жена. А что случилось? Что?! Я его сейчас позову.
Медея появилась в дверях спальни.
— Что там? — спросил Роман Петрович нарочито спокойным голосом, не желая расставаться с тем состоянием душевной умиротворенности, с которой пробудился сегодня.
— Арестован твой шофер Игорь Коробов. Он подозревается в убийстве завгара Лысенкова!
— Что?!
— Боже мой, какая неприятность! — прижав руки к груди, сказала ему Медея Васильевна после того, как он, закончив разговор со следователем горотдела милиции, положил трубку на рычажки. — Он же бросил тень на твое доброе имя, Рома!
Беловежский с недоумением посмотрел на жену и начал быстро одеваться.
Для расследования убийства гражданина Лысенкова была создана оперативно-следственная группа во главе со следователем прокуратуры. В нее вошли следователь Толокно и инспектор Зубов.
Молодой следователь Люсин, которому временно в отсутствие уехавшего в кратковременный отпуск Толокно поручили дело об убийстве на Морской улице, зашел к начальнику отдела капитану Сарычеву и положил ему на стол несколько листков, соединенных канцелярской скрепкой.
— Что это?
— Письмо подозреваемого Коробова на имя капитана Толокно. Оно написано еще до убийства. Передано в день убийства им самим дежурному по горотделу.
— А кто нам, кстати, сообщил о предполагаемом преступлении?
— Невеста Коробова Примакова.
— Та самая, у которой мы брали подписку о невыезде?
— Да… Она оказалась не виноватой.
— Что ж это она? Хотела заложить дружка?
— Говорят, что, наоборот, хотела его спасти. Боялась, что на него нападут.
Начальник отдела рассмеялся:
— Удружила, нечего сказать! Мотивы преступления выяснили?
Он придвинул к себе листки и углубился в чтение: «На автовокзале города Привольска орудует подпольная группа махинаторов. Они имеют личные машины или работают по доверенности. Занимаются левыми ездками…» Дочитав, сказал:
— Ну, тут все ясно. Видимо, с Лысенковым деньги не поделили. Вот тебе и мотив для убийства!
— Мотивов тут больше чем достаточно, — сказал Люсин. — Этот Коробов считал Лысенкова виновником гибели своего деда.
— Уже разобрался? Что ж, поздравляю. Готовь обвинительное заключение.
Люсин помялся:
— Не рано ли?
Сарычев поднял голову:
— Считаешь, что у нас недостаточно доказательств, подтверждающих вину Коробова? Ну и ну! Задержан на месте преступления?
— Да.
— Орудие убийства — разводной ключ принадлежит ему?
— Ключ действительно принадлежит ему. Однако эксперты сомневаются, что смертельное ранение Лысенкову могло быть нанесено этим ключом.
— Сомневаются? А что, удалось отыскать другое орудие убийства?
— Нет.
— Так, может быть, у нас есть улики, указывающие, что преступление совершено другим лицом?
— Достаточных улик против других лиц пока нет.
— Тогда в чем дело?
Люсин задумчиво посмотрел в окно. Дубовый лист прилип к стеклу. Он был похож на отпечаток грязной ладони на светлой прозрачной стене.
— Понимаете какое дело, товарищ капитан. От народу нет отбоя. Все идут и идут. Утверждают в один голос, что Коробов не мог совершить убийства.
— А кто же его совершил? Святой дух?
Люсин выложил последний козырь:
— Директор завода товарищ Беловежский тоже уверен в невиновности Коробова… Может быть, дождемся капитана Толокно? Говорят, он был раньше знаком с задержанным, ему знакома его личность…
— Ждать Толокно? А сроки?
— Он через пару дней выйдет.
— Как? Уже? Ну, ладно, будь по-твоему, — нехотя согласился Сарычев.
Дмитрий Матвеевич Примаков, бледный от перенесенной болезни и нового, свалившегося на него несчастья — ареста Игоря, звеня орденами и медалями, вошел в кабинет следователя Толокно и сердито проговорил: