Автандилу Шалвовичу было не до Гали. В его черепной коробке, как муха между запыленных стекол окна, бессильно билась мысль: что сделать, чтобы отвести подступившую беду, не допустить ревизии? Воспользоваться скандалом, немедленно уволить опостылевшую Галю и свалить на нее все грехи? Не выйдет. Во-первых, материально ответственное лицо — он, Автандил Шалвович, а во-вторых, обиженная Галя такого о нем порасскажет, что его закатают лет на пять, не меньше. А может, наоборот, вступиться за Галю, затеять драку, перебить несколько пустых бутылок, а списать пятьдесят бутылок марочного коньяку? Но туристы вовсе не собираются драться. Может так получиться, что Автандилу Шалвовичу кроме растраты припаяют еще и хулиганство. Нет, не годится!
Скандал тем временем, как костер, в который не подбросили сучьев, полыхнул пару раз и погас. Туристы отвязались от Гали и пересели за столик, где сидела в красивом кружевном платье одинокая девушка и допивала коньяк. Автандил Шалвович ожидал, что девушка тотчас же поднимется и покинет ресторан. Но этого не случилось. Она спокойно и доброжелательно ответила на вопросы парней, завязался оживленный разговор.
Автандил Шалвович снова погрузился в свои невеселые размышления. Так прошло минут пять. Шум за столиком привлек его внимание.
Теперь девушка пыталась встать и уйти, но один из туристов крепко держал ее за руку. Она начала вырываться. «Раньше надо было уходить», — осудил про себя девушку Автандил Шалвович. Он всегда и во всем винил женщин. Сами виноваты, если с ними что-то случается. Не начни Галя распивать с ним коньяк в подсобке, тоже ничего бы не было.
Зазвенело стекло — повалился графинчик.
Автандил Шалвович выскочил из-за стойки. Порчи инвентаря он допустить не мог.
— А ну отпусти!
— А вам что за дело, Автандил Шалвович? — ревниво произнесла Галя. — Люди выясняют отношения. Ну и пусть. Она, может, сама этого хочет. А то бы не сидела, не распивала коньяк в мужской компании.
Автандил Шалвович поспешно ретировался за свою стойку.
Туристы совсем осмелели. Силой усадили Лину на место. Громко заказали бутылку коньяка. Не стесняясь, они шумно уговаривали Лину выпить с ними по рюмочке-другой, а потом отправиться в соседний вагон, где у них имелось свободное купе.
— Пустите, ребята, мне надо идти. Правда, надо, — уговаривала их Лина. — Меня отец ждет.
— Не ломайся, — ответил ей один из парней. — Ты же уже не девчонка. Знаешь что к чему. Проведешь с нами вечерок, а потом мы сами тебя к папочке доставим. В лучшем виде!
Оба громко захохотали. Этот дикий смех испугал Лину. Она испуганно оглянулась в поисках помощи.
— Все! Вставай, пошли!
— Никуда я с вами не пойду!
— Тебя не поймешь; то не хотела остаться, теперь не хочешь уходить. У тебя что — не все дома? Или опьянела? Ничего, в тамбуре проветришься.
Они уже силой тащили упиравшуюся Лину по проходу между столиками.
И тут на их пути встал Игорь Коробов.
— Кончайте, ребята. Повеселились, и хватит. Отпустите ее.
Парни с удивлением воззрились на него:
— Ты кто такой? Жить надоело? А ну уйди…
— Эта девушка со мной.
— С тобой? Ты кто ей — папочка?
Один из парней с силой ударил Игоря. Тот ответил. Узкий проход мешал второму парню наброситься на Игоря, это уравнивало шансы. Воспользовавшись моментом, Лина вырвалась и бросилась прочь из ресторана. Это обрадовало Игоря. Теперь задача его упрощалась.
Впрочем, неизвестно, чем бы кончилась для него эта драка, если бы один из парней не допустил роковой ошибки: схватив со стола бутылку из-под пива, он резким движением отбил дно, заполучив таким образом страшное оружие. Однако воспользоваться этим оружием ему не пришлось. Звон посуды, служившей для Автандила Шалвовича одним из источников наживы, мгновенно вывел его из состояния апатии. Он выскочил из-за стойки, как разъяренный буйвол промчался по проходу, схватил обоих парней могучими волосатыми лапами за шиворот и поволок их к выходу.
Через мгновение вагон-ресторан опустел. Как писали древние, битва прекратилась из-за отсутствия сражавшихся.
— Что ты на нее набросилась? — Беловежский растерянно смотрел на жену, которая не торопясь, плавными движениями сняла с шеи золотое ожерелье и начала аккуратно укладывать его в длинную и узкую коробочку, выстланную изнутри красным бархатом.
— Не люблю несчастных, — спокойно отвечала Медея. — Несчастье — это зараза, от нее надо держаться подальше.