Один. Он остался один. Что теперь делать? Он не мог никого представить рядом с собой, кроме Ганнибала, подлого, злопамятного, обидчивого, мелочного и хитрого засранца, но заботливого, внимательного, тёплого и самого любимого на свете. Он попробовал самый вкусный и эксклюзивный десерт в мире, и теперь всё остальное покажется пресным и невкусным.
Надо было встать и идти к щитку попытаться включить свет, ехать в ночной магазин за едой и кофе, но он не мог двинуться с места, уткнувшись носом в Уинстона и жалобно скуля. Сколько он так просидел, не ясно, но что-то заставило его очнуться. Уилл настороженно поднял голову и прислушался. Он отчётливо услышал рёв мотора «Бентли», резкое торможение у дома, хлопки дверями, и в маленьком круге света возник Ганнибал, в костюме, одетый в пальто Уилла и сырые тапочки. Его сердце счастливо заныло.
— Уилл. Уилли. — тихо позвал Ганнибал, взволнованно вглядываясь в тёмные углы. — Милый, ты где?
— Здесь, — сипло откликнулся Уилл, прижимая Уинстона к себе сильнее. — Чего ты приехал?
— Господи, боже мой, — вздрогнул Ганнибал от этого замогильного голоса из темноты.
Он слегка осветил диван, найдя Уилла в собаках, придвинул два стула, на один поставил свечку, а на второй сел сам.
— Уилл.
— Да, Ганнибал?
— Уилл, поехали домой, пожалуйста.
— Я, вроде как, дома; по крайней мере, у себя дома точно.
Ганнибал обречённо вздохнул, понимая, что придётся просить прощения. Он со скрипом придвинулся ближе, нащупал руку любимого и крепко её сжал.
— Уилл… Прости меня, я ляпнул, не подумав. Поехали домой.
— Сомневаюсь в этом. Сколько тебя знаю, не верю, чтобы ты что-то ляпнул, не подумав. Все твои стрелы отлично заточены и заранее смазаны ядом.
— Возможно, но и ты творишь со мной странные вещи. Я перестаю быть собой и тоже могу наговорить то, чего не думаю. Но знаю точно, я приехал за тобой и мы уедем отсюда вместе, и я буду сидеть рядом, пока ты не сдашься.
— Сиди, жалко что ли. Места полно. Почему ты в моём пальто и в тапочках?
— Да? — хмыкнул Ганнибал, осматривая себя. — Я даже не заметил. А я ещё думаю, что так жмёт в плечах. А тапочки? Просто я очень спешил. Поехали домой.
— Спешил? — рассмеялся Уилл, озираясь по сторонам. — Куда? Хотел ещё что-то добавить? Ты ведь любишь, когда последнее слово остаётся за тобой.
— Уилл, не надо язвить. Ты уехал, а я вышел следом и смотрел в темноту. Я стоял и стоял, пока не начал замерзать, понимал, что надо идти в дом, но оглянувшись, я подумал, зачем? Тебя там нет, а мне что там делать?
— Ну, ты-то придумаешь, чем себя занять; всегда найдётся кастрюля, которая недостаточно блестит, и…
— Уилли, — мягко остановил его Ганнибал. Он поднялся, вырвал собаку из рук профайлера, присел рядом на диван и прижался к нему, утыкаясь холодным носом ему в шею. — Уилл, мой любимый, храбрый Уилл. Прости меня, я определённо был не прав, и абсолютно точно не могу и не хочу без тебя жить.
— Да? — неуверенно шепнул Уилл, обнимая Ганнибала. — И как ты это понял?
— Я пожил без тебя тридцать минут, и мне хватило.
— Недолго.
— Очень и очень долго, Уилл, — шмыгнул носом Лектер. — У меня не было тебя всего полчаса, а мне показалось, что целую вечность. Пожалуйста, поехали домой. Я замёрз. Я так торопился, что побежал в чём был, только пальто схватил, да и то не моё. Все ноги промокли, я могу заболеть и умереть от воспаления лёгких.
— Хитрый доктор, — улыбнулся Уилл, закидывая ноги Ганнибала себе на колени, снимая сырые тапочки и носки и закутывая эти ледышки в пыльный плед, лежащий на диване. — Решил давить на жалость?
— Поехали домой.
— Ладно, — согласился Уилл, целуя любимого в лоб, — Но мы должны оставить нашу ссору здесь. Мой вопрос до сих пор без ответа.
Ганнибал немного отстранился и посмотрел на Уилла в упор. В темноте его глаза казались совсем чёрными, а резкие морщины разрезали лицо, делая его пугающим и жестоким. Он взял руку Уилла и потёрся об его ладонь щекой.
— Уилл, ты прав. Ты ведёшь себя так, как нужно. Не уверен насчёт плесени, но у меня, действительно, полно тараканов в голове. Я вредный и заносчивый и совсем не умею остановиться во время. Я буду гнуть свою линию до тех пор, пока не совершу что-нибудь ужасное, что-то, чего ты уже не сможешь мне простить. Если ты не будешь мне сопротивляться, я не смогу остановиться в своём желании доказывать свою правоту, и могу разбить на мелкие осколки наш хрупкий мир. Ты мне очень нужен, чтобы придержать меня.
— Но я тоже человек. Я не хочу скандалить каждый раз, когда ты…
— Я всё понял, Уилл, — прошептал Ганнибал, отчаянно вешаясь ему на шею, – Не уколовшись, как я мог понять, что иголка острая? Я не понял, что связь двухсторонняя. Что причиняя страдания тебе, я делаю больно и себе тоже. Как я мог подумать, что вот – раз, и ты вдруг оставишь меня? Не надо. Не оставляй меня. Пожалуйста. Я так тебя люблю. Ты мне так необходим, как воздух, понимаешь? Поехали домой.
— Но мой вопрос…
— Милый. Ты можешь сомневаться в моём здравомыслии, в моих маленьких хитростях, задавать мне любые вопросы, но ты точно не должен сомневаться в моём отношении к тебе. Не то что желание, даже мысли никогда не возникнет о том, чтобы изменить тебе. Да, я не был на конференции, но это ничего не меняет. Просто у меня есть прошлое и оно иногда даёт о себе знать.
— Прошлое? — задумчиво спросил Уилл, отпихивая от себя доктора. — Что это? Бывшая жена? Ребёнок? Какой-то клуб, куда ты ездишь, чтобы тебя хлестали плётками и заставляли есть с пола? Домик в лесу, где ты разделываешь трупы? Что это за прошлое, о котором ты не смеешь мне сказать?
— Моё прошлое, — медленно сказал Ганнибал, опуская глаза, — И я хочу избавиться от него. Позволь мне самому с этим разобраться. Я не хочу, чтобы это разрушило наше будущее. Просто поверь мне, это точно не кто-то другой, не измена и не бывшая жена. Я… Я не могу тебе сказать…
— Хорошо, хорошо, — прошептал Уилл, снова прижимая к себе свою застывшую ласточку, — Договорились. Разбирайся со своим прошлым и больше не неси его в нашу жизнь. Я верю тебе. Поехали домой.
— Поехали, — шмыгнул носом Ганнибал.
— Ты что, плачешь?
— Нет. Видимо, точно заболел.
— Вот неисправимый врунишка! Посиди, я поищу тебе сухую обувь.
Ничего подходящего по размеру Уилл не нашёл, кроме резиновых сапог, поэтому надел на доктора чистые носки, немного влажные, но уж лучше тех, что были на нём до этого, натянул огромные сапожищи, и, едва сдерживая смех, позволил увести себя из дома.
В машине Ганнибал включил печку на полную, протягивая синие руки к горячим струям воздуха, и опасливо посматривал на своего Уилла.
— Уилл, — испуганно моргая сказал доктор, — Я на самом деле люблю тебя. Ты оказался важнее всего, что у меня есть, даже моей гордости.
— Странно, что ты признался мне в этом.
— Видимо, я ещё пока немного не в себе.
— Оставайся таким подольше, мне нравится.
— Я так спешил за тобой, — как в бреду бормотал Ганнибал, смотря в темноту, — Так боялся, что ты не здесь.
— Где же я мог быть, — усмехнулся Уилл, наклоняясь и целуя руку доктора.
— Я подумал, что ты мог поехать к Алане, — сконфуженно признался Ганнибал.
— К Алане? — нахмурился Уилл. — На хрена? Вот ты параноик.
— Возможно. Я не сразу увидел твою машину у дома. Кругом темнота, дом тоже тёмный, собак не слышно. Я чуть не преставился от отчаяния.
— Поехали, любимый, — медленно сказал Уилл, бросая взгляд на свой бывший дом. — Я тоже хочу скорее обратно. Я не хотел уходить. Ведь дом, это не там, где ты родился и не то жилище, на которое у тебя есть документы. Дом, — это то место, где прекращаются наши попытки к бегству. Я так счастлив там с тобой.
— И я. Давай так больше не делать. Лучше снова дай мне по ушам, только не уходи.
— Ловлю тебя на слове. Поехали скорее.
— Поехали.