— Можно потише, — сквозь сон пробубнил Ганнибал, начиная ворочаться в постели, — не всем к восьми на работу. Кто-то, вообще-то, ещё спит.
— Извини, — хмуро ответил Уилл, едва сдерживаясь, чтобы не начать ворчать.
— Прощаю, — по-барски ответил Ганнибал, счастливо зарываясь носом в подушку.
— Мог бы и предупредить, — не удержавшись проворчал Уилл, натягивая на себя первый попавшийся свитер.
— О чём? — ехидно спросил Лектер, поворачиваясь к Уиллу лицом и довольно обнимая мягкую подушку. — Ой. Это мой свитер, и ты надел его задом наперёд.
— О том, что ты сегодня не собирался вставать вместе со мной, — нервно ответил Уилл, уже внаглую включая свет, скидывая чужой свитер прямо на пол и доставая свой из шкафа. — Я ничего не успеваю. Там собаки у дверей сидят, завтрак не готов, а мне через десять минут уже надо выезжать из дома, чтобы не опоздать к первой лекции.
— Напомни мне, пожалуйста, Уилл, — медленно зашелестел Ганнибал, даже не делая попытки подняться, — в какой момент своей жизни я превратился в твою служанку?
— Я не это имел ввиду, — начиная злиться по-настоящему ответил Уилл, забираясь в джинсы. — Просто надо было предупредить и всё. Ты мог бы хотя бы выгулять собак сегодня? А то я точно опоздаю на работу.
— Сегодня? — усмехнулся Лектер, демонстративно закутываясь в одеяло. — Только сегодня? Я уже месяц их выгуливаю по утрам, а это ведь твои собаки, Уилл. Мне кажется, что ты начал об этом забывать.
— Это значит нет?
— Я хотел сегодня поваляться в кровати подольше.
— Ясно, — ответил Уилл, вылетая из спальни, прыгая на одной ноге и надевая носки на ходу.
Дальше он помнил смутно. Здесь тебе не лес, нельзя просто так выпустить собак и смотреть как они резвятся около дома, попивая кофеёк. Надо бежать в парк, брать с собой лопаточки и мешочки для собачьего дерьма, надевать на них поводки и ошейники, а Уилл даже не знал где всё это теперь лежит. Он истерично рылся в шкафах, скидывая вещи на пол, потом в ботинках пробежал на кухню, где бешено свистел чайник, и успел вывести собак лишь к крыльцу, где, опасливо заглядывая в окна спальни, разрешил им навалить у входа и пометить скамейку Ганнибала. Быстро убрав собачью радость, он загнал недовольных псов домой, где вынужден был снова разуться, нести их в душевую и помыть им лапы. На работу он уже опаздывал.
Несясь по городу на непрогретой машине и скрипя коробкой передач, он проклинал своего принципиального доктора до седьмого колена в роду. Подъезжая к кафедре, он вспомнил, что забыл накормить собак и послал унизительное сообщение Ганнибалу, умоляя его сделать это. В глубине души Уилл понимал, что Ганнибал не виноват, но он знал, что тот сделал это всё специально, и не мог на него не злиться.
«Если что-то не так, то не копи в себе обиды, Уилл, а просто скажи». Так вещал ему Ганнибал, а сам подленько решил его проучить вместо того, чтобы просто поговорить об этом вечером. Да, в чём-то он был прав, Уилл действительно свалил на него своих собак, почти всю готовку и постоянную уборку в доме. Он зарабатывал намного меньше, жил в его доме, часто пропадал с Джеком, почти не касался закупок продуктов, и, видимо, Ганнибал подумал, что его немного используют и решил отомстить.
Если день начинался так, то ничего удивительного, что к вечеру у него уже тряслась голова и скрипели зубы. Его нервозность сказалась на всём. Он наорал на студента, который потом настучал на него и ему устроили разнос в кабинете начальства, пролил кофе из аппарата себе на свитер и, злобно хлопнув дверью, прищемил сам себе палец. Неожиданно нарисовался Джек, утверждая, что Чесапикский Потрошитель снова активизировался, и, не дав ему пообедать, увёз его в какой-то дремучий лес. Там Уилл провалился в барсучью нору, испачкав брюки до самых яиц, сел в муравейник и наступил на труп. Ближе к вечеру, когда Уилл от психования и голода уже начал грызть свою куртку, он получил ммс от доктора с фотографией, на которой тот лежал в пенной ванне с бокалом вина и слал ему гаденькую улыбочку. Профайлеру потребовалась вся сила воли, чтобы не разбить телефон о дерево.
Дело оказалось плёвое, — труп не был посланием от Потрошителя – и Джек поздно ночью отпустил его домой. И вот, у самого дома Уилл наступил в огромную лужу, промочив одну ногу до самых лодыжек и, едва не выломав замок, ввалился в прихожую.
Всё, что он раскидал с утра, так и валялось на полу, и там же сидели Уинстон с Бастером, выразительно махая хвостами. На этот раз трёхминутной прогулкой от них не отделаться. Уилл посмотрел на свои ноги и понял, что надо переобуться. Он бы запросто сходил и в сырых ботинках, но нет ничего более неприятного, когда одна нога сухая, а вторая насквозь мокрая. Мелькнула мысль сходить и намочить в луже вторую ногу, но у него не хватило на это дури.
— Ганнибал! — истошно заорал Уилл вглубь дома, усаживаясь на пуфик и начиная снимать ботинки. — Ганнибал! Принеси мне сухие носки, пожалуйста; я промочил ноги.
Сверху что-то зашуршало, и через десять минут напряжённого ожидания Уилл увидел своего возлюбленного, не спеша выплывающего со второго этажа. Ганнибал шёл так медленно, как ходят гейши в деревянных сандаликах – аккуратно, едва передвигая ножки, – и Уилл успел порадоваться, что вечером он сдал оружие. Он был так близок к насилию, что сейчас не раздумывая застрелил бы этого злопамятного поганца в шёлковом халате, намеренно издевающегося над ним. Лектер причалил к нему розовый, гладенький, сытенький, сияющий и довольный, как мамонт.
— Ты можешь двигаться быстрее? — попросил Уилл, протягивая руку, — Давай носки.
— Носки? — бесцветные брови Ганнибала поползли вверх, выражая крайнее удивление. — Я не расслышал что именно ты мне кричал. Зачем тебе носки?
— Мне надо выгулять собак, а я промочил ноги.
— А, понятно. Прости, я не сообразил. Принести?
— Ты сюда добирался полчаса, — шумно выдыхая сказал Уилл, надевая сухие ботинки прямо на голые ноги. — Не надо уже. Можешь подогреть мне поесть, пока я гуляю с ребятками? Я так и не позавтракал и не пообедал за весь день.
Ганнибал облокотился о стену, смотря на Уилла непроницаемым взглядом и якобы виновато вздохнул.
— Прости, я не готовил сегодня. Был очень занят. Там есть что-то вчерашнее в холодильнике, вроде бы, телячьи отбивные с рисом, или, может, я скормил их собакам. Не помню.
Уилл ущипнул себя за ногу, чтобы не начать материться, и даже смог выдавить из себя улыбку. Занят он был. Чем? Лежал в ванне и пил вино??
— Подогрей что найдёшь, милый. Мне всё равно, хоть вчерашнее, хоть позавчерашнее, хоть прошлогоднее, я есть хочу. Я вернусь через сорок минут.
Уилл схватил собак и выбежал за дверь, прежде чем Ганнибал успеет возразить. В этот раз он отправился с собаками в парк и даже поторчал около ларька с хот-догами, но так и не решился их купить. Надо же, как сильно изменил его Лектер, так отучив от фастфуда, что даже умирая с голоду он не стал покупать эту еду у парня непонятного вида и сомнительной квалификации. Хотя было бы здорово нажраться в этой рыгаловке, попасть в больницу с острым отравлением, и пусть все узнают, что Ганнибал морит его голодом. Эта мысль помогла ему продержаться ещё полчаса.
Попав домой, он снова пошёл по кругу. Раздеться, разуться, помыть лапы собакам, протереть пол в коридоре, сразу же вымыть обе пары ботинок, почистить за собой раковину и душевую, и, оказавшись на кухне, он, естественно, ничего там не обнаружил. Уилл смог отыскать в холодильнике сковородку с остатками риса и каким-то мясом, быстро подогрел её и поел прямо оттуда, бросив грязную посуду в раковине. Сил на уборку у него уже не осталось, и он пополз наверх.
Будь Уилл у себя дома, он лёг бы в кровать прямо так, но, зная Ганнибала, он протащился в ванную, скинул всю одежду в корзину, принял душ и упал на кровать, где его мерзопакостный доктор спокойно читал какой-то журнал.