— Мне хватает того, что ко мне бегут Уинстон и Бастер, да и Ганнибал никогда не скупится на объятия, — начиная немного злиться ответил профайлер. — Для чего нам собственноручно вешать на себя проблемы, которые мы не хотим?
— Ты говоришь страшные вещи, — вздрогнула Алана, смотря на Уилла, как на вошь. — Вы в самом родительском возрасте, у вас хорошее материальное и жилищное положение, и никакие собаки не заменят вам детей.
— Это мы ещё про стакан воды не говорим, — твёрдо сказала Беверли.
— Чего? — охуел Грэм, поспешно наливая себе виски. — Какой ещё стакан воды?
Все по-доброму рассмеялись и одарили глупого и несмышлёного Уилла родительскими взглядами.
— Ну вот послушай, — ласково начала Алана, присаживаясь к нему поближе и становясь прям доброй мамочкой. — Вы семейная пара, но пока не являетесь полноценной ячейкой общества. Дети — это счастье и оставить после себя…
Она продолжала что-то говорить, объясняя Уиллу, как здорово завести ребёнка, и он медленно повернулся к любимому и встретился с ним взглядом. Ганнибал уже не выглядел растерянным, или сердитым. Он свободно сидел в кресле, пил вино, заинтересованно прислушивался к ахинее, которую несла Алана и тонко улыбался.
В какой-то момент мир вокруг них остановился, и влюблённые мужья остались совсем одни, смотря только друг на друга.
Скучно? Разве им бывает скучно?
Как можно пожертвовать тем, что у них есть ради того, чтобы оставить после себя какое-то мифическое наследие?
— Что может быть прекраснее малыша? — продолжала вещать Алана, деградируя прямо у них на глазах в полную дуру. — Что же делать по вечерам?
Уилл и Ганнибал одновременно улыбнулись, вспоминая свои вечера. Неторопливое течение жизни, вкусные ужины, доверительные беседы. Профайлер, всегда мечтающий о домашнем комфорте, и доктор Лектер, уставший от одиночества. Они нашли всё, что хотели, и даже больше. Уилл бежал домой бегом, с порога наслаждался ароматом готовящегося ужина, радовался своим мохнатым ребяткам, прыгающим вокруг него, и находил успокоение на плече любимого мужа, сидя перед камином. Они читали одну книгу на двоих, играли в шахматы, смотрели исторические фильмы, и грели руки друг об друга, слушая биение дорогого сердца.
Много, слишком много они уже пережили, чтобы рискнуть этим ради непонятного отцовства.
Уилл — всю жизнь проторчавший одиноким бобылём на краю цивилизации, переживший энцефалит, видевший сотни смертей и настоящих извращений, — разве он может желать что-то ещё, кроме семейного счастья?
Ганнибал — поломанный, моральный калека, компенсирующий нехватку любви и понимания тем, что убивал и употреблял в пищу людей. Неужели, найдя того, кто утолил его вечный голод и усмиривший его злобу, он решит что-то менять в своей жизни? Разве он позволит Уиллу отвести от него взгляд и любить кого-то другого, даже собственного ребёнка?
Они были молоды, активны в постели, красивы, сексуальны, но где-то глубоко в душе это были два пенсионера, пережившие слишком много для двух человек, и устало причалившие друг к другу. О чём они могли мечтать? О топоте детских ножек, разносящих всё на своём пути? Круглосуточные бдения у кроватки, прогулки, больницы, вечная стирка и уборка?
Нет, только покой и тёплые объятия. То, что невозможно найти, купить, или украсть, а можно лишь заслужить. Они уже просто не смогут впустить в свой мир кого-то, кто попробует отнять у них это.
— И поэтому, — сурово ворвалась в их сознание Алана, — вам стоит подумать об этом. Дети — это цветы жизни. Ты понял меня, Уилл?
— А, да, конечно, — быстро закивал профайлер, мысленно возвращаясь к своим гостям. — Мы всё обсудим, спасибо за совет.
— И всё-таки постарайтесь начать доверять другу другу, — тихо шепнула Беверли, поднимаясь на ноги и боязливо оглядываясь. — Надеюсь, Ганнибал тебя не слишком притесняет?
— Он душка, — так же тихо ответил Уилл, едва сдерживая улыбку. — В меру строгий так сказать.
Следом за Бев поднялись все остальные, и как-то суетливо начали собираться. Джек незатейливо задержался у подноса с мясом, прихватив ещё кусочек, а Джимми и Брайан не поставили стаканы до тех пор, пока они не опустели. Ганнибал выбрался из своего кресла, и помог мужу проводить гостей. Как только дверь закрылась, они тут же прилипли друг к другу.
— Доктор Лектер, — строго прошипел Уилл, прижимаясь к любимому и нагло лапая его задницу. — Как вам не стыдно притеснять бедного муженька? Люди, вон, беспокоятся о моём благосостоянии. Совсем меня загнобил.
— Да? — усмехнулся Ганнибал, наклоняясь и целуя его за ушком. — А как с тобой по-другому, если ты по-хорошему не понимаешь? Приходится быть строгим, а то сядете мне на шею вместе с собаками, и я превращусь в вашу горничную.
Профайлер резко отпрянул назад и с ошалелым интересом посмотрел на мужа.
— Горничную? — предвкушающе оскалился Уилл, поправляя ему чёлку. — Это как? В коротенькой юбке и с бантиком в волосах?
Ганнибал резко вздрогнул, уже понимая, куда понеслись мысли его чокнутого муженька, и оттолкнув его, поспешно двинулся на кухню. Уилл резво поскакал следом, обкатывая свою идею.
— Никаких бантиков, Уилл, — сказал Лектер, открывая посудомоечную машину. — Ролевые игры хороши, когда оба партнёра этого хотят, а я и юбка — вещи несовместимые. Давай неси грязные тарелки.
— Но, любимый, — проныл Грэм, начиная прибираться на столе. — Я бы себя предложил, но моя борода всё испортит, а тебе пойдёт. Я прям вижу тебя в чёрной юбочке, белом фартучке и с розочкой в волосах.
Набрав целые руки тарелок, Уилл притащился с ними на кухню, где Ганнибал подхватил их, и начал очищать от остатков еды.
— Нет, Уилл, даже не пытайся меня уговорить.
— Но почему?
— Я никогда не опущусь до переодевания в женщину.
— Даже ради меня?
— Даже ради тебя. Неси остальное.
За час уборки кухня и столовая приобрели приличный вид, и они поднялись в спальню. Ганнибал бросал задумчивые взгляды на мужа, который погрузился в печальку, но решил не поддаваться его уговорам. При всей своей фантазии, он не мог представить себя в костюме горничной, не столько из-за абсурдности, сколько из-за противоречий с собственным я. Уилл тоже это понял, но продолжал грустить и печалиться скорее по инерции, чем на самом деле. Это была та самая гармония, которую не понимали остальные, и так заботливо оберегали они сами. Как бы сильно чего-то не хотелось, никто из них никогда не стал бы нарушать её ради себя одного.
— Ты обиделся? — спросил Ганнибал, замирая около двери в ванную.
— Нет, — улыбнулся Уилл. — Может немного, совсем чуть-чуть. Не обращай внимания. Давай примем душ и обсудим тему доверия. Меня очень взволновало то, что кто-то думает о том, что ты мне не доверяешь.
— И как мы это выясним? — хитренько спросил Лектер, не двигаясь с места и начиная развязывать галстук.
Профайлер запустил руку под матрас и вытащил оттуда шёлковые ленты, которыми он связывал своего непокорного мужа в порыве страсти.
— Лично по мне, Ганнибал, — с каким-то садистским блеском в глазах ответил Уилл, нежно поглаживая шёлк, — самый простой способ выяснить, это связать тебя так, чтобы твоя жизнь полностью зависела от меня. Не оставляя тебе шансов на освобождение.
— Звучит очень заманчиво, — медленно моргнул Лектер, начиная расстёгивать рубашку. — Мне бы это понравилось.
— Может тогда обойдёмся без водных процедур? — тихо попросил Уилл, залезая на кровать. — Я не хотел бы терять время.
Ганнибал задумался лишь на секунду, после чего сразу же подошёл к мужу и без слов забрался к нему на покрывало. Грэм накинул ему ленты на шею и начал быстро снимать с него рубашку.
— Ты доверяешь мне, любимый? — прошептал Уилл, роняя мужа на одеяло и хватая за ремень.
— Доверяю, — шепнул в ответ Ганнибал, откидывая голову назад и закрывая глаза. — Я доверяю тебе больше, чем себе.