Сердце Уилла предательски заныло, при мысли, что сейчас он соберёт свои вещи и своих волосатых собак, и покинет этот дом, где он так счастлив. Где его любят и всегда слушают, где живёт самый близкий и родной человек, которому до него всегда есть дело. В случае опасности у человека есть два варианта поведения, нападение или защита. Защищаться сейчас не имело никакого смысла, Ганнибал его просто не услышит, оглушённый его предательством, и у Уилла остался только один вариант.
Он медленно поднялся с кровати, захлопнул ноутбук, вытер морду халатом, который он поднял с пола, подошёл к холодному доктору, по прежнему стоящему в дверях, и со всего размаха влепил ему смачную пощёчину. Чемодан с грохотом упал на пол, глаза Ганнибала почти вылезли из орбит, и он на автомате поднёс ладонь к щеке, где начал алеть след от удара.
— Где ты был? — осуждающе спросил Уилл, облокачиваясь на дверь и складывая руки на груди.
— Что? — непонимающе моргнул Ганнибал.
— Где ты был, блядская морда? — закричал Уилл, снова замахиваясь для удара, но в этот раз его руку перехватил Лектер, сжимая запястье и впечатывая его в дверь.
— Что значит где я был, — с перекошенным лицом, злобно зашипел Ганнибал, — На конференции в Вашингтоне.
— Да? — ядовито спросил Уилл, бесстрашно кидаясь вперёд и пытаясь снова нанести удар. — И что там была за тема?
— Там было много тем, Уилл, — приближаясь к нему вплотную, ответил Ганнибал, — А в чём собственно дело? Что за допрос?
— А дело в том, — с болью в голосе ответил профайлер, — Что я захотел приехать и сделать тебе сюрприз, но обзвонив все кафедры, чтобы узнать где ты, я с удивлением узнал, что никакого доктора Лектера там нет и в помине.
— Да? — холодно спросил доктор, отпуская Уилла и делая шаг назад. — Может ты плохо искал?
Они замерли в каком-то вакууме, как будто не веря, что это происходит именно с ними.
Ганнибал ездил на охоту, и не был ни в каком Вашингтоне, хотя Уилл этого не знал, и выстрел, пущенный наугад, попал в самое яблочко. Он был настолько растерян тем, что Уилл поймал его на лжи, что впервые в жизни не знал что ответить. Ганнибал был в таком шоке, что не замечал странное поведение Уилла, иначе быстро бы раскусил эту бесхитростную ложь, и понял, что вытворяет его возлюбленный.
Сам массовик — затейник, дрожащий от страха и стыда, вообще ничего не соображал, но вынужден был продолжать гнуть свою линию, и еле себя сдерживал, чтобы не кинуться к обомлевшему доктору и не начать просить прощение за незаслуженные побои. Уилл даже не заметил, что Ганнибал испуган и не знает что делать, а то реально мог заподозрить его в измене.
Короче, они охуевши сверлили друг друга глазами, находясь в смешанных чувствах, но ни один из них не мог выйти из роли.
— Так где ты был, Ганнибал?
— На конференции, я же тебе ответил. Я не знаю, почему ты не смог меня найти, может это всё бюрократия, но неужели ты мог подумать, что я тебя обманываю с кем-то?
— Сладко поёшь, но я тебе не верю. Кто она? Или, может быть, он?
— Уилл…
— Ты даже не представляешь, что я пережил за эти сутки.
— Если тебе нужны доказательства, то…
— Мне в хуй не упирались твои сраные доказательства. Думаешь я сам ничего не понимаю? Ты красивый, богатый мужчина, а я повис у тебя на шее со своими собаками, и только и могу, что гадить и мусорить везде.
— Уилл, пожалуйста, не говори глупостей.
— Ты каждый день меня тиранишь, то это не так, то то не эдак. Я же не слепой, — голос Уилла дрогнул и глаза стали влажными. — Мечтаешь от меня избавиться, но не знаешь как? Да, я не красавчик, обычный неряшливый парень, который портит тебе жизнь своими глупостями. Но набрался бы смелости и сказал мне в глаза. Ведь я… Ведь я люблю тебя, неужели ты этого не понимаешь? Да, правда — это больно, но не больнее, чем твоя измена.
— Какая измена, что ты несёшь?
— Что я несу? Глупости, несуразности. Я уеду домой, чтобы не мешать тебе чистить ковры и трахаться с кем-нибудь посимпатичнее.
— Уилл, родной, ты чего? — испуганно зашептал Ганнибал, бросаясь к почти плачущему профайлеру, обхватывая его лицо руками и начиная покрывать его быстрыми поцелуями. — Уилл. Уилли. Очнись, любимый, как ты мог такое обо мне подумать? Я жить без тебя не могу.
— Прекрасно можешь, — заскулил Уилл, слабо пытаясь вырваться, — Но я не деревянный, я тут с ума сходил, хотел здесь всё загадить и завтра уехать домой.
— Нет. Нет, я никуда тебя не отпущу.
— Но я вечно тебя раздражаю, ты постоянно недоволен, я тоже устал от твоих нападок.
— Уилл, родной, я никогда не говорил, но я тоже люблю тебя. Прости, что я бываю иногда резким или ворчливым, но я не представляю свою жизнь без тебя. Пожалуйста, поверь мне, у меня никого нет кроме тебя.
— Правда?
— Ну конечно, конечно правда.
— Я так волновался, чего я только не надумал, с моей-то фантазией.
— Прости. Прости, любимый, что заставил тебя нервничать. Прошу тебя, не надо никуда собираться, останься со мной.
— Я так тебя люблю…
— Я тоже тебя люблю…
Нервы сдали у обоих, и они бросились друг другу в объятия, почти заливаясь слезами, и нервно вздрагивая. Оба тихонечко выдохнули с облегчением, что всё обошлось, и от этих мыслей, прижались ещё сильнее.
Они ещё долго обнимались, шепча признания в любви и извинения за всё, что натворили или подумали. Уилл зацеловывал покрасневшую щёку, со следом собственной ладони, а Ганнибал отвёл его на кухню, где заварил вкусный чай и принялся за уборку.
Когда страсти немного улеглись, Уиллу пришлось объяснять, что за боулинг он устроил в гостиной, и почему делал омлет с помощью вибратора, но Ганнибал лишь смеялся над этим рассказом, внутри обмирая от страха, что его любимый чуть его не бросил. Он пообещал завтра тоже так попробовать сготовить, а Уилл ластился к нему и виновато прятал довольную мордашку.
За несколько часов они смогли расчистить авгиевы конюшни, разведённые «расстроенным» Уиллом и обессиленные рухнули в кровать.
Комментарий к Ложь во благо? Или как?
Два маленьких лжеца нашли друг друга, и, наконец-то, признались в своих чувствах. Часть получилась смешной и трогательной, но она мне нравится.
Спасибо всем за отзывы и лайки.
========== Психологические игры. ==========
Что-то происходило – Уилл это чувствовал на молекулярном уровне, хоть и не получалось обрисовать эти мысли в слова. Ганнибал изменился, стал совсем другим, и Уиллу понадобилось несколько дней, чтобы это чётко осознать.
После их весьма странных и горячих признаний в любви, сделанных не ко времени и не к месту, на утро эти слова показались вынужденными, неправдоподобными, сделанными, чтобы удержать, а не для того, чтобы дать новые обещания. Когда Уилл проснулся, Ганнибала в кровати уже не было, так же как и в самом доме, что было даже приятно, и появилась возможность обдумать произошедшее. Взяв отгулы на четыре дня, чтобы всласть побыть земляным червяком, он принялся за генеральную уборку, чтобы порадовать своего любимого чистюлю, который и так полночи выгребал за ним бардак.
Уилл нервничал, ведь, перевалив далеко за тридцатник, он ещё никому не признавался в любви. Да, он часто шептал эти слова Ганнибалу по ночам, сам не считая их серьезными, – мало ли что люди шепчут в порыве страсти – это всё уходило с посторгазменной дрожью, и было лишь приправой к сексу, но никак не чем-то важным. Он вспоминал, как Ганнибал держал его за руку в больнице, и что тогда он посчитал это обещанием, некой клятвой, что теперь тот будет рядом и готов всегда его поддержать. То же самое пообещал ему Уилл, и пока они не подводили друг друга.
Но признание в любви, — это ведь что-то другое, совсем новая ступенька отношений и обязательств. Это не общий быт, и не страстный секс, и даже не няшные тисканья под луной, это уже то, от чего нельзя отмахнуться просто так. Человек существо эгоистичное, способное любить только самого себя и никого больше. Конечно, иногда встречаются такие люди, как мать Тереза или какие-нибудь герои, падающие грудью на гранату, чтобы спасти окружающих ценой своей жизни, но таких единицы. В большинстве случаев, человека интересует только собственная жизнь, здоровье и благосостояние счетов. Но вот его настигает любовь, и, если она настоящая, то он спускается с собственного трона, сотканного из его желаний, мыслей и потребностей, и усаживает туда своего возлюбленного, ставя его выше своих интересов. Если любовь взаимна, то и его усаживают на такой же трон, и это подразумевает настоящее счастье, когда два человека заботятся друг о друге, забывая о себе, да это и незачем, ведь и о нём тоже переживают. Если нет, то есть вероятность остаться в ногах у своего кумира, без собственных амбиций и без заботы, и пресмыкаться до тех пор, пока не надоест. Кто-то доходит до полного абсурда, сажая на этот трон своих детей, политиков и даже актёров, посвящая свою жизнь вечному преклонению, не дающему никакой взаимности.