От волнения он, несмотря на пронизывающий ветер, вспотел. Низ живота сдавило страхом. Настоятельно захотелось отлить. И, в очередной раз плюнув на ждущий ремонта состав, Палыч, сноровисто перешагивая через рельсы, заторопился в кусты. Окружавший депо кустарник, растущий сам по себе, безо всякого окультуривания, в это время года представлял собою собрание прутьев, беспорядочно — где густо, где пусто — торчащих из земли, однако, по здешним меркам, считался относительно укромным местечком на отшибе. Народ здесь попусту никогда не топтался.
«Пусть Светка живет как хочет, — мелькнула блаженная мысль, от которой стало тепло и спокойно, и все возвращалось на круги своя, — а я выпью. Сегодня после работы и выпью. А она пусть делает как хочет. Не подхожу я ей, ну и ладушки, значит, не подхожу. Значит, так и запишем. А я не согласен…»
С чем Палыч не согласен, он не успел мысленно сформулировать, потому что до несуразности громко икнул. Из головы улетучились все мысли, тело стало точно стеклянное. Палыч пристально смотрел и не мог отвернуться от зрелища. Из кустов торчала нога в приличном, иностранной фирмы («На меху», — ненужно отметило сознание) черном ботинке. А дальше, там, в кустах… Люди так не лежат. Так валяются на свалке не до конца разобранные на части манекены.
«Ой, беда! — всполохнулось все внутри Палыча. — Задавило кого-то, что ли?»
Дохлый номер. Палычу случалось видеть тела задавленных поездом: кровавые массы, раздробленные кости, намотанные на колеса клочья одежды и кишки. По сравнению с такими пострадавшими люди в кустах выглядели аккуратно, пристойно. Всем хороши, жаль — неживые.
Мертвых было двое. Примерно одного возраста, один чуть помоложе — или это так кажется из-за одежды? Молодежная сине-белая демисезонная куртка, светло-голубые джинсы… На втором — милицейская форма; в знаках отличия Палыч не разбирался, но, судя по солидности облика, покойник чин имел большой. Тягучая жидкость, которая образовывала медленно впитывающиеся лужицы и крупными каплями падала с кустарниковых ветвей, казалась черной, тогда как на самом деле она была красная…
Палыч прекратил дальнейшее наблюдение. Круто повернувшись, он сунул гаечный ключ в карман спецовки и заспешил назад, под своды депо. Позыв на мочеиспускание прошел, миновали и тягостные рассуждения о жизни. Перед Палычем забрезжила ясная, пусть кратковременная, цель: если завелись трупы — надо вызвать милицию.
У входа Палыч столкнулся со Светкой-диспетчером, которая смерила его подозрительным взглядом, проверяя на трезвость, будто глазами анализ крови брала. Чувствуя ответственность перед органами правопорядка, так как он первым обнаружил трупы, Палыч не обратил на Светкины закидоны особенного внимания.
— Ты, слышь, Свет, — забормотал он, — ты позови милицию… Из охраны там есть кто? Или позвони… Там, Свет, трупы валяются… Чистенькие, непохоже, чтоб задавило…
Взгляд диспетчера стал острым, как только что изготовленный консервный нож, и этим консервным ножом она попыталась вскрыть Палыча, чтобы выяснить: что у него на уме? Накануне он все ей нудил, что вредно бросать пить так резко, что от этого белая горячка приключиться может… Неужто и впрямь? Или он все-таки напился? Или так просто, нервы дергает?
— Поди глаза промой, — резко ответила диспетчер. — Трупы твои и исчезнут.
В принципе появление в районе депо неизвестных трупов было делом вероятным. Однако Палыч, от готовности продемонстрировать, что он трезв и в своем уме, изобразил какую-то мелкую смущенную улыбочку, которая никак не вязалась с фактом наличия мертвецов в кустах. Светлана ему не поверила. В последнее время она ему вообще редко верила, придя к выводу, что, несмотря на мастерство, Палыч был человеком ненадежным.
— Ты что, Свет, думаешь, я напился? — забормотал несправедливо обвиненный Палыч. — Так я же… Хочешь, дыхну?
— Уйди от меня! Он еще дышать на меня собирается!
— Хочешь, посмотри сама… Ну, посмотри же ты! — разъярился Палыч. — Тебе что, трудно? Поди и посмотри!
Диспетчер была крупнее и весила килограммов под сто, но Палыч, хоть и подрастерявший здоровье в объятиях того же дружественно-вражественного змия, физически был сильнее. Уступая напору его жилистой крепкой руки, Светлана послушно вышла из депо и двинулась в сторону пресловутых кустов, думая только о том, как бы скорее убедиться в том, что никаких трупов нет, и послать куда подальше этого дурака пьяного, с которым она неизвестно зачем связалась…
Диспетчер Светлана обладала прекрасным, громким, поставленным самой природой голосом. Взвизг, когда она с разбегу натолкнулась на одного из покойников, — это была ее вокальная вершина! В то время как Палыч удовлетворенно приговаривал:
— А вы говорите, чертики… Какие там чертики? Палыч до чертиков отродясь не допивался… Какая там «белочка»? Палыч нормальнее вас всех…