— Да, конечно, — сказала она с привычным тихим достоинством.
Он предложил ей руку, и она взяла его под локоть, едва касаясь ладонью рукава. Они не произнесли ни слова, пока он вел ее к комнате, открыл дверь и поклонился. Она ступила в комнату, и он закрыл дверь с внешней стороны.
Что случилось с теплой счастливой женщиной, которую он видел несколько раз в ходе этого дня, задавался он вопросом. Казалось, она исчезла. Будет ли это для нее суровым испытанием? И почему он хотел прийти к ней сегодня, если те две недели после свадьбы вообще не принесли ему никакого удовольствия?
Но он смертельно устал от вопросов и догадок. Он хотел ее. В его силах, думал он, было сделать так, чтобы опыт в постели, по крайней мере, не был для нее отталкивающим. Но, черт побери, именно с таким отношением он приходил к ней в течение тех двух ужасных недель. Значит, он должен был проследить, чтобы их соединение стало для нее приятным опытом.
Он повернулся в направлении своей комнаты, которая находилась рядом с комнатой жены.
Элизабет стояла у окна. Снег идти перестал, но небо, должно быть, все еще было облачным, поскольку не было видно звезд. Однако снег сделал пейзаж неестественно ярким. Наступил сочельник, приближалось Рождество.
Она поежилась, хотя совершенно не замерзла. В камине горел огонь, и на ней была закрытая ночная рубашка с длинными рукавами и кружевной отделкой, которую она одевала в брачную ночь в прошлом году. На самом деле ей было чересчур жарко.
С каким предвкушением она ждала его той ночью чуть больше года назад. Она искренне верила, что дальше они будут жить «долго и счастливо». И какое ее постигло разочарование!
А в этом году? Неужели она чего-то ждала? Она знала, что происходящее будет не то чтобы неприятным, скорее… неудовлетворительным. Но так или иначе она жаждала этой интимности, этой иллюзии близости.
Чего она ожидала от будущего? И было ли у них будущее? Лучше не думать об этом. В конце концов, есть только вечный момент настоящего, так часто бессмысленно растрачиваемый, поскольку человеческая природа склонна тосковать о несуществующем будущем. Разве имело значение, что послезавтра он может оставить ее и не возвращаться в течение многих месяцев или даже целого года? Сегодня вечером он был здесь и хотел придти в ее постель.
Как раз когда она думала об этом, в дверь спальни тихо постучали, и она открылась, прежде чем Элизабет успела подойти к двери или разрешить ему войти.
На Эдвине был длинный зеленый парчовый халат и тапочки. Его светлые волосы блестели. Он был свежевыбрит.
Это во всем походило на их первую брачную ночь. Элизабет могла слышать, как глухо бьется ее сердце. Она сцепила руки перед собой и сосредоточилась на том, чтобы расслабиться — или хотя бы не показать, насколько взволнована.
— Вы сказали, что всегда ненавидели Рождество, — произнес он, подходя ближе. — Это Рождество вам тоже не по душе?
— Нет, конечно, нет, — ответила она.
Он остановился в шаге от нее.
— Вы не смогли сказать «да», потому что об этом спросил вас именно я? — поинтересовался он, склонив голову набок и внимательно следя за ней.
Она слегка нахмурилась, прежде чем ее лицо вновь потеряло всякое выражение. Что он имел в виду? Она не знала, как ответить.
— Я наслаждаюсь им больше, чем ожидал, когда приехал, — признался он.
— Я рада, — отозвалась Элизабет.
— Действительно рады? — Он протянул руку и пропустил прядь ее волос между пальцами. Элизабет приказала горничной оставить их распущенными.
Это была одна из их обычных бесед ни о чем и ведущих в никуда. Она всегда чувствовала себя с ним более неуклюжей, чем с любым другим знакомым ей человеком.
Он наклонил голову и поцеловал ее.
Она была застигнута врасплох. Это отличалось от их брачной ночи.
И он не отстранился сразу, а вместо этого раскрыл свои губы и крепче прижался к ее губам. Она почувствовала жар его рта, влажность и вкус вина. Одновременно он положил руки ей на талию и притянул ближе к себе. Ее руки легли на его широкие, мускулистые плечи. Впервые Элизабет заметила, какой он подтянутый. Он показался ей ужасно мужественным.
Она действительно никогда к нему прежде не прикасалась, поняла она. Ни руками — во время их соитий в прошлом году она всегда прижимала их к кровати, ни телом, хотя она всегда чувствовала его вес во время проникновения.
Она ощутила, как его язык попытался раздвинуть ее сжатые губы, и отдернула голову — и тотчас пожалела об этом. Все еще держа в объятиях, он смотрел ей в глаза, но их выражение нельзя было прочитать.