— Значит, это только обязанность для тебя, Элизабет? — спросил он. — Всего лишь долг, который ты исполняла весь сегодняшний день?
Что он ожидал от нее в ответ? Что хотел услышать? В этом смысле в прошлом году было легче. Он едва ли сказал хотя бы пару слов в спальне, впрочем, как и за ее пределами.
— Я пыталась исполнять свой долг, — ответила она. — Вам это не понравилось? Я сожалею о… о том, что произошло сейчас. Я не… не ожидала этого. Я сожалею.
Он отступил на полшага, хотя его руки по-прежнему покоились на ее талии.
— Если это просто долг и ничто иное, Элизабет, — произнес он, — скажи сейчас и отошли меня.
Это была не просто обязанность. Она, конечно, даже не помышляла о том, чтобы отказать ему, но это не был не просто супружеский долг. Она хотела, чтобы он пришел.
Она снова хотела его в своей постели, несмотря на то, что теперь по опыту знала, что их соитие не оправдает ее мечтаний. Это не имело значения. Она вновь хотела почувствовать его внутри себя. Она хотела чувствовать себя его женой.
Элизабет слишком долго тянула с ответом. Он резко опустил руки, отвернулся и направился к двери.
— Мистер Чэмберс, — окликнула она.
— Ради Бога, Элизабет. — Он остановился и повернулся к ней с искаженным гневом лицом. — Зови меня Эдвином или вообще никак не зови.
— Я сожалею. — Она пыталась не показать, как ей больно. Он сердился на нее. Он резко говорил с ней. Он в сердцах всуе упомянул в ее присутствии имя Господне.
— Не надо. — Он поднял руку и провел пальцами по волосам. — Нет никакой надобности постоянно извиняться. Ты ничего мне не должна. Ты вышла за меня, повинуясь желанию родителей, ты делила со мной постель две недели после нашей свадьбы и подарила мне, как и полагается, сына. Теперь твоя жизнь принадлежит тебе. Ты не моя рабыня. Я никогда не верил в рабство, тем более в брачную его разновидность.
— Я должна вам повиноваться, — сказала она.
— Ты не должна мне ничего. — На мгновения его глаза вспыхнули. Он тряхнул головой, и его гнев исчез. — Я бы предпочел услышать, что ты посылаешь меня к дьяволу, а не то, что ты должна мне повиноваться. Впрочем, неважно. Уже поздно, и мы оба очень устали. Доброй ночи, Элизабет.
Вся радость прошедшего дня ушла, оставляя за собой лишь душевную боль. Его рука была уже на ручке двери. Еще мгновение и он уйдет — и они навсегда останутся чужаками. Она этого не вынесет.
— Мистер Чэмберс, — сказала она, зажав рот рукой, когда он остановился, но не повернулся к ней. — Эдвин, пожалуйста, не уходите.
Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее.
— Пожалуйста, не уходи, — прошептала она.
Он не двигался, поэтому это сделала Элизабет. Не глядя на мужа, она пересекла комнату, подошла к кровати, сняла тапочки и легла на спину. Он еще несколько мгновений стоял у двери, а затем подошел к камину и задул свечи. Но света от огня в камине и окна было достаточно, чтобы осветить ему путь до кровати.
И достаточно, чтобы, когда он разделся, Элизабет могла увидеть, что под халатом он был совершено обнажен. Она была потрясена, но взгляд не отвела. Она никогда не считала мужчин красивыми, привлекательными — да, но не красивыми. Эдвин же был именно красивым: мускулистым, идеально сложенным, мужественным.
Он лег рядом и повернулся к ней. Приподнявшись на локте, он наклонился и вновь поцеловал ее, его рука легла на ее щеку, а пальцы запутались в ее волосах. На сей раз, когда он коснулся ее губ языком, она не вздрогнула, хотя и чувствовала влажное и незнакомое ощущение во рту, в груди, внизу между бедрами. Она разомкнула губы, и его язык глубоко проник в ее рот.
Какое-то время она даже не замечала, что его рука спустилась ниже и ласкала ее грудь, тем не менее, заметила, когда он потянул за ленты, стягивающие ворот ее ночной рубашки, и развязал одну за другой. Рука Эдвина скользнула по ее обнаженной плоти и накрыла грудь. Он слегка провел по соску большим пальцем.
Она подумала, что непременно умрет от удовольствия. Она слышала, как издала глубокий гортанный звук.
— Коснись меня, — прошептал он ей в губы.
Элизабет осторожно положила руку на его грудь — она была твердой и покрыта волосками. Другой она рукой обвила его талию. Она всегда хотела коснуться его, поняла она, но никогда не делала этого. Она всегда играла пассивную роль послушной жены. Возможно ли, чтобы женщина притязала на мужчину? Правильно ли это? Прилично ли?
Сегодня вечером он не намеревался просто приподнять ее ночную рубашку, лечь на нее и войти в нее. Это было уже ясно, и она была чрезвычайно благодарна ему за это. Раньше это всегда происходило так быстро, что она не успевала получить хоть какое-то тайное удовольствие от процесса.