Элронд посмотрел на нее, и тревога в его взоре все росла.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросил он,- Спасая наших сыновей, мы выполняли волю Моргота? Он действует через Мардила тоже? Эарнур замыслил что-то еще, кроме бессмысленной войны с эльфами?
- Я хотела бы ошибаться, - проговорила Галадриэль, - но из того, что я слышала и видела, у меня возникает чувство, будто Моргот предвидел, что мы сделаем. Будто он играет на слабостях и страхах - на страхах Эарнура за свое право на власть и на его уверенности в священной силе венца королей. На страхах Мардила за людей Гондора и на его желании добиться своего любой ценой. На наших страхах за жизнь наших детей. Эарнур требовал от Келеборна, чтобы мы поклялись отправиться на войну против Моргота. Это кажется безумием - но что, если Эарнур в самом деле замыслил такой поход?
- Это безумие,- покачал головой Элронд,- безумно предполагать, что в руках людей, эльфов - да и вообще кого бы то ни было из живущих окажется сила достаточная, чтобы победить Моргота, буде он даже скован и выброшен за пределы мира. Кроме того, неясно, как Эарнур собирается добраться до него. И вместе с тем, если ты права, то что же делать нам? Оставаться в стороне и ждать, пока он осуществит свой план?
- Силы, чтобы победить Моргота, не было ни у кого из тех, кто с ним сражался. Либо не было воли сделать это, - задумчиво проговорила Галадриэль. - К сожалению, у меня есть подозрение о том, как Эарнур собирается добраться до врага. Он может попробовать пройти тем же путем, которым Риннельдор вышел к нам из-за Двери Ночи. Все указывает на это: Моргот велел Риннельдору прийти в Гондор и найти оружие, которое лежало там скрытно две тысячи лет. Теперь у Эарнура в руках есть пламя бездны, которое помогло Риннельдору выйти. А разум самого Риннельдора для меня закрыт. Я не могу узнать, о чем он говорил с королем - враг скрывает от меня его мысли завесой тьмы.
- Если это случится…- Элронд с трудом, казалось, подбирал верные слова, и произносить каждое из них стоило ему большого труда,- не должны ли мы последовать за ним? Ведь этот враг - общий для нас всех. Мы не можем оставить людей одних сражаться с Морготом…
- Если бы у них был хоть ничтожный шанс на победу, Моргот не стал бы затевать все это, - так же медленно и серьезно ответила Галадриэль. - Боюсь ошибиться, пытаясь разгадать планы врага, и все же мне кажется - он заманивает людей в ловушку. Не знаю, зачем ему это нужно, но если Моргот хочет, чтобы Эарнур последовал за Дверь Ночи, он хочет этого ради собственной выгоды.
- Может быть, в таком случае, план выкрасть короля был не так уж плох? - усмехнулся Элронд, потом снова помрачнел,- не верю, что говорю это, на ради его же блага, если ты права Артанис, для Эарнура было бы не иметь возможности никуда отправиться. Если своим походом он сыграет на руку Мелькору в каком-то его плане, нам всем это грозит страшными бедами.
- Или, может быть, мне следовало убить его, спящего, в темнице, - грустно проговорила Галадриэль. - Но если бы я сделала это, то что тогда отличало бы меня от слуг врага? Я не могла это сделать. Прости, что я поделилась с тобой столь мрачными подозрениями. Я не знаю, что нам делать, Элронд. У меня нет никакого плана.
- Ты не должна была нести этот груз в одиночку,- покачал он головой,- так что не за что извиняться. Все что угодно может случиться сейчас. Мы не знаем ни плана врага, ни планов Эарнура, ни даже плана Мардила. И все, что нам остается - это ждать. Больше, увы, мы ничего не можем сделать.
- Значит, будем ждать, - кивнула Галадриэль. - Пусть Эарнур действует первым.
- Боюсь, супруга не простит мне, если инициатива первого шага в этой войне будет исходить от меня,- невесело улыбнулся Элронд,- с твоего позволения я вернусь к ним.
- Конечно, - кивнула Галдариель. - Келебриан ждет тебя.
Элронд, поклонившись ей, удалился, но побыть в одиночестве у Галадриэль не получилось.
Одинокая фигура Леголаса казалась какой-то смазанной и жалкой, словно по четкому рисунку провели мокрой тряпкой. Он стоял в стороне, пока владыки разговаривали, но, когда Элронд ушел, осмелился подойти поближе.
- Прости, что тревожу тебя,- сказал он, и голос его сорвался. Он опустил голову, плечи принца вздрогнули.
- Что случилось? - в тревоге воскликнула Галадриэль, невольно протягивая руки, чтобы коснуться ладони принца, успокоить его.
Он подался к ней, будто надеялся на объятие, но замер, не поднимая глаз.
- Я сделал ужасную вещь,- ответил Леголас тихо,- и не знаю, как мне все исправить.
Галадриэль обняла его, прижала к себе на миг, потом отстранилась и проговорила, мягко, но уверенно:
- Скажи, что ты сделал. Почти все ошибки можно исправить.
- Я сказал моему отцу, то чего не должен был говорить,- ответил Леголас. В ее руках он немного расслабился, и даже тон его зазвучал тверже и уверенней,- все из-за того, что я ослушался его и уехал - он сказал мне, что мой долг, как королевского сына, заботиться о сохранности моей жизни, а я сказал…- его голос снова задрожал,- я сказал, что я не королевский сын.
Галадриэль вздохнула. В самом деле, Леголасу не следовало говорить такого. Но упреками делу не поможешь.
- Отец простит тебя, - сказала она. - Ты ведь знаешь, у родителей нет другого выхода. Они всегда прощают своих детей.
Леголас хмыкнул.
- Ты совсем не знаешь моего отца, госпожа,- проговорил он, и веселья в его тоне не было ни капли,- он может молчать столетиями, если считает, что прав, и особенно, если действительно прав. Но дело даже не в этом… Я сказал это, и мне очень стыдно за свои слова. Но вместе с тем я понимаю, что не солгал ему в остальном - я не хочу быть в стороне от того, что происходит в мире из-за того лишь, что я наследник короны Ласгалена. Это не по мне, понимаешь?..
- О, я тебя понимаю, - ответила она с легкой, но немного грустной улыбкой, - я покинула Валинор без разрешения родителей. Против воли Манвэ, поверишь ли! Мне хотелось быть частью общих событий. И с тех пор мне закрыт путь назад - до срока. А сроками, как ты понимаешь, ведает тот, кому подвластно решение судеб.
Она помолчала, оглядывая лес вокруг, касаясь тонкими пальцами ветвей папоротника, что рос под деревьями. Папоротник, словно разбуженный ее прикосновением, казалось, качается в такт, играя неслышную музыку.
- Но твоя судьба - в твоих руках, Леголас, - продолжила Галадриэль. - Помни, что отец любит тебя и что ради тебя он привел сюда всех воинов Ласгалена.
Леголас благодарно улыбнулся ей.
- Ты видела и говорила с самим Манвэ? - спросил он с любопытством,- ты расскажешь мне? - потом, словно одернув себя, Леголас снова стал серьезным,- может быть, пойдем к Риннельдору? Я уверен, ему сейчас очень страшно - страшнее, чем нам всем. Я хочу быть с ним, если это возможно.
- Конечно, - немедленно согласилась Галадриэль, - пойдем. Он в лагере галадрим. Может быть, нам даже удастся с ним поговорить.
****
Пеленнорское поле, почти на всем протяжении было расцвечено воинскими шатрами. Ветер с гор трепал разноцветные стяги княжеств. Гондор готовился к войне, и войска были стянуты к Минас-Анору. Эарнур провел смотр армии на рассвете, а позже собрал князей-наместников на совет.
Король выглядел так, словно не спал несколько ночей подряд и забывал о еде. Он осунулся и постарел, казалось, на несколько десятков лет. Со дня побега эльфов он почти ни с кем не разговаривал, если тема разговора не касалась грядущего похода. Было проведено быстрое расследование, и несколько командиров были взяты под стражу. И хоть Эарнур и склонен был верить в их истории о том, что на разум их было оказано некое пагубное воздействие, он решил оградить их от общения с остальными воинами. Голоса Мелькора король больше не слышал, но знал теперь точно, что и как должен сделать.
Князья собрались в зале советов, и Эарнур вышел к ним быстрой четкой походкой, словно уже был на марше и вел армию в бой. Все приветствовали его, и король, махнув рукой, пресекая дальнейшие чествования, занял свое место во главе стола.