У Виталика была истерика, он не мог остановиться, приступы накатывали всё больше и больше. Мать вызволила сына из объятий мужа и привлекла к себе, прижав его и гладя по голове, она успокаивала его, как могла, пытаясь отогнать страх и внушить уверенность.
– Успокойся, мы в безопасности, нас никто не тронет, – спокойным тоном говорил она, – они скоро уйдут, а если нет, то папа пойдёт и разберётся с ними. Правда папа? ПРАВДА ПАПА?
Пётр стоял задумчивый, уперев взгляд в пол, сосредоточив его на одной точке. Что зрело у него в голове, в определённый момент он сжал кулаки, вербально показав злость, сидевшую внутри. Слова жены вывели его из оцепенения.
– Что? Что «правда»?
– ТЫ разберёшься с этим, нам нечего бояться? – пыталась «достучаться» до мужа Екатерина.
Глухой удар сверху, прервал их диалог. В комнате все замерли, Виталик тихо втягивал в себя сопли и утирал слёзы рукавом школьной рубашки. Только ведущий по телевизору продолжал монотонно вещать. С минуту ничего не происходило, и в какой-то момент все решили, что им это показалось, как вдруг, глухой удар повторился, затем ещё один, и ещё. Словно кто-то ронял вещи на пол, давая о себе знать. Наверху была детская комната. То, что было наверху, явно чувствовало себя там, как дома.
– Я пойду разберусь с этим, набравшись мужества выдал отец и присев на корточки, извлёк, из нижнего ящика тумбы под телевизор, металлическую телескопическую дубинку.
– Папа, не надо, не уходи. Останься с нами. – бросился старший сын к Петру. – Не надо, оно само скоро уйдёт.
– Сын, всё будет хорошо, мы не дадим хозяйничать у себя в доме. Пора показать им силу и дать сдачи. – отец потрепал сына, поцеловал сына и повернув защёлку блокиратора, резко открыв дверь вышел в гостиную, закрыв также резко за собой дверь.
– Закройте её, – послышался голос хозяина дома из-за двери. – Когда я вернусь, я дам Вам знать.
Жена подошла к двери и лёгким движением заблокировала замок. За дверью послышался звук выскакивающего из друг друга составных частей дубинки, с звонким ударом, означавшим полное раскрытие.
Екатерина и дети остались втроём. Все забились на диване, вслушиваясь в то, что происходит наверху. Было слышно, как отец пересёк гостиную и вышел к лестнице. Затем ничего не было слышно и только спустя минуты две они услышали еле уловимое движение наверху, звук деформации досок от давления сверху. По ощущениям, он сейчас должен был войти в комнату. Тишина. Ничего не происходит. На минуту они подумали, что отец ничего не нашёл и возвращается обратно, как вдруг жуткий грохот разрушил их грёзы. На верху явно шла борьба. Виталик бросился к дери, но мать успела перехватить его и прижав его к себе, стала уговаривать не делать этого, что папа сам справится, на то он и папа. Борьба на втором этаже шла достаточно ожесточённо. Было слышно, как металл рассекает воздух, раз за разом, как ударяется о мебель и стены, пытаясь настигнуть цель и вернуть спокойствие в этот дом. В какой-то момент, после свиста дубинки и глухого удара об пол, всё стихло. Гробовая тишина, наступившая после этого, была нарушена тяжелыми шагами на втором этаже. Кто-то покидал детскую и направлялся в сторону лестницы. Вновь, их звук, стал слышен в гостиной. Неторопливая походка, рисовала в воображении, человека, который никуда не торопится, словно прохаживается по палубе круизного лайнера, ловя каждый момент, смакуя его и приправляя солоноватым вкусом ветра.
Ручка двери зашевелилась.
– Это я, папа, открывайте. – прозвучал родной голос.
Виталик соскочил с дивана и в мгновение оказался около двери, ещё секунда она распахнулась перед отцом, и сын бросился на отца с объятиями. В таком положении, еле перебирая ногами, Пётр зашёл в комнату, взглянул в темноту гостиной и закрыл за собой дверь, заперев её.
Его руки, были в меле и белой краске. Он старался не касаться сына, чтобы не запачкать его. ОН гладил сына по спине ребром ладони, которая осталась чистой. Егор, всё это время, сохранявший спокойствие, испуганно смотрел на отца с полминуты, а потом стал ныть и прятаться в мамино плечо.
– Егор, ты чего, всё закончилось. Папа победил монстра. Нам нечего бояться. – подбадривал старший, теребя брата за плечо. Но Егор не желал успокаиваться, глухо ноя всё монотоннее и иступляющее. Мать взяла его на руки и начала успокаивать его, раскачиваясь из стороны в сторону, напевая детскую колыбельную «Баю Бай». Виталик стоял рядом, смотря на маму и брата и не зная, чем может помочь.
Пётр сидел на диване и смотрел на свои руки, покрытые краской и мелом. Словно археолог, обнаруживший артефакт, он разглядывал линию жизни, линию судьбы, которые под слоем краски смотрелись особенно ярко. Он изучал каждый сантиметр пятерни, каждый отпечаток, каждый узор. Он любовался произведением природы. Он любовался новым телом. Пальцы сами потянулись к лицу, начиная новое изучение, проходя сантиметр за сантиметром отличительной особенности человека, оставляя белые следы, словно рисуя воинственный окрас индейца. Поодаль от телевизора, висело зеркало, отражение в котором уловил краем глаза отец и стал себя разглядывать в нём.