— Да разве дело в математике?! — повысил голос папочка.
— Хватит, Чорен. Мы собираемся тут уже в третий раз и все время спорим. Спорим, спорим, спорим, а между тем, нам нужно принять всего одно решение. Вчера мы обсудили другие варианты и увидели, что иного выхода у нас нет. К тому же, хочу напомнить, что твое согласие в этом вопросе формально.
Нет, папочка напрасно говорит, что род Моргана хиреет. У Химеры достанет характера на троих мужчин. Кремень!
— У нас нет прямых доказательств, что это случится, — возразил папочка, и голос его стал сух, как прошлогодняя трава.
— Ты предлагаешь подождать? — ядовито осведомилась Химера.
— Действительно, — вмешался Всеслав Болиголов. Болиголовы всегда отличались мягкостью, даже мягкотелостью, поэтому честолюбивые попытки их семьи узурпировать власть оканчивались провалом — им не хватало духу казнить своих друзей. — Доказательств нет. Сплошь догадки. А если мы ошибаемся?
Ох, зря он это сказал! Папочка и без того колебался, а теперь ему дали повод занять твердую позицию.
— Мы не станем ничего делать без полной уверенности, — и голос его зазвенел, как закаленная сталь, — Иначе — война!
И он запахнулся плащом и исчез.
Очень эффектно.
— Что же, — произнесла ему вслед Химера, — война так война. Хороший садовод вырубает деревья, приносящие дурные плоды.
И повторила маневр папочки.
— Не будем принимать поспешных решений, — вмешался старый Лунь, — война между Благородными Домами принесет много бед. Десятки лет наши семьи были единомышленниками, сохраняли между собой мир и процветали.
— Но Чорены становятся опасны, — возразил ему Болиголов.
Вот они, Болиголовы! С виду просты, а на самом деле, просчитывают все на три шага вперед. Но проклятая мягкость, врожденный порок, ни разу еще не дала довести начатое до конца. Но замыслы! Какие великолепные замыслы!
На него покосились соседи, да и чего было ожидать, если среди них стояли господа Хлыст и Крик, наши родственники, чьи интересы совпадали с интересами дома Чорен.
— Мой мальчик, — с ласковой насмешкой ответил ему Лунь, — мы все опасны. Упырь сказал: 'война'. А почему? Сколькие встанут под его знамена? Одни из страха, другие из выгоды, третьи увидят идею. Но Чоренов вынуждают к войне. Химера же этого жаждет. Другие дома ослабнут, и тем самым освободят дорогу ее сыновьям. Ты молод, и, может быть, поэтому хочешь войны. Молодость живет мечтами, надеется выиграть. Старость тоже живет мечтами: мечтами увидеть правнуков. Поэтому я говорю: подождем!
— Подождем, — вздохнули другие.
Я провела дурную ночь. Липкий кошмар, где я на алтаре совокупляюсь с козлом, а потом его теплая, густая кровь течет мне в горло, пачкает белое платье, преследовал до утра. А когда я просыпалась, то воспоминания уносили меня в пещеру, все к тому же алтарю. Не будь я Чорен, то уже рыдала бы над несправедливостью судьбы. Не думайте, что я раскисла или была оскорблена общим стремлением причинить мне вред. Ну что вы! Я с детства научилась не обращать внимания на подобные мелочи. С пеленок меня учили выживать. А поддержка и доверие — вещи случайные, зависящие от каприза судьбы.
Утром настроение мое не улучшилось. Как обычно, я неторопливо шла на репетицию, и больше смотрела под ноги, чем по сторонам, поэтому не заметила, когда меня окружили фигуры в черных плащах. Оглянулась — бежать некуда. Шанс на спасение упущен. Что же делать? Удары судьбы нужно принимать с достоинством. Я гордо выпрямилась. Окружившие меня почему-то молчали и бездействовали. Как глупо! Нечто похожее случалось на репетициях, когда наших юных актеров сбивала неожиданная реплика. Неужели они предполагали, что я буду умолять испуганным голосом о пощаде?
Между тем, пауза затягивалась веревкой на шее.
И вдруг за их спинами возник Чорт.
— Пиф-паф! — сказал он, и воздух взорвался оглушительным треском шутих.
Я присела и заткнула уши. Проделки брата не новы для меня. А черные плащи испуганно прыснули во все стороны и исчезли из виду раньше, чем последняя искра потухла в воздухе.
— Откуда ты взялся?!
— Отец попросил за тобой присмотреть. Он подумал, что может быть нападение и, как видишь, не ошибся.
— А почему он так подумал?
— Сейчас в Совете с ним многие не согласны, — легко объяснил брат. — Бесик и ты уязвимы. Бесик дома, под присмотром... Я провожу тебя домой после репетиции.
Я не возражала.
Он сидел в зале, и проводил время, по-моему, неплохо. Девчонки, и даже Победа, как ума лишились. В ответ на мое замечание, он только рассмеялся.