Поттер сел рядом с Учеником и приобнял его за плечи. Кассиус за последние два года сильно вырос, став на голову выше Наставника, но видимо, в душе, так и не повзрослел. - Кас, ты эти мысли брось! Это хорошо, что ты к сердцу близко принимаешь. Значит - ты человек. Хороший человек. Не достойный даже не понял бы. Ты же уже Мастер. Хороший Мастер. Я знаю. Как только доступ к Гильдиям будет на аттестацию пойдёшь. Я вот тоже дурак - с кулаками накинулся. Не прав был. Ты же понимаешь, чем значимей ты - тем больше у тебя ответственность. Ты - Лорд, Кассиус. Каждая твоя ошибка будет нести смерть. И за каждую ошибку ты ответишь. И перед собой тоже. Перед собой труднее всего. Труднее всего остаться человеком, не став бездушной скотиной. Как только перестанешь чувствовать - тогда ты уже ничего не достоин. Я знаю. Я знаю как это, ничего не чувствовать... - Наставник, я хотел спросить. Ты не обижайся, только... Ты вот когда Волдеморта убил, что ты чувствовал? Нет, я не то говорю... Как ты это пережил? - А я его не убивал. И никогда не хотел убивать. Думал, что осудят его, в Азкабан там посадят, или куда-нибудь ещё. Он меня тогда на дуэль вызвал. А перед этим на Снейпа змею натравил. Я ведь считал, что Северус у меня на руках умер. И тут эта тварь змеемордая дуэли требует. И меня такая обида взяла. За всё. За Снейпа, за Дамблдора, за то, что взрослые мужики за моей спиной спрятались. «Ни один не может жить, пока жив другой». Так как-то. А я дуэль всего один раз видел. Учебную. В Хогвардце: Снейп против Локхарда. Решил, что жить мне уже не зачем, пусть меня убивает, раз так надо. А он взял и сам умер. Просто на куски рассыпался. Как я в штаны от страха не наложил не знаю даже... А потом... стали подсчитывать погибших. Трупы прямо в Большом Зале рядами складывали. Ремус, Тонкс, Фред, Колин... Они все погибли. Понимаешь, погибли дети. Вместо взрослых обученных бойцов сражались дети. И только после прибыли авроры. Я погибших каждую ночь видел и умирал с ними. А тут суды над Пожирателями начались. Представляешь: самый виновный Пожиратель Драко Малфой. Тот самый тощий Хорь, который дрожал от страха, но меня в упор не узнавал. А когда назначили слушание по делу Северуса Снейпа - вот тут меня и накрыло. Пришлось из страны бежать... Ничего я не пережил, Кас. Я с ними всеми умер. Это пережить нельзя. Наставник и Ученик просидели на кухне до самого утра. Кассиус Лейстрандж остался на следующих условиях: - не проводить никаких испытаний в одиночку. - не рисковать своей жизнью. - ничего никогда не испытывать на себе. Оливия Мальсибер была тиха и меланхолична. Казалось, ничто не может вывести её из равновесия. Молодая Леди застыла в своём мирке словно муха в янтаре. Удалось выпросить защиты и покровительства у Лорда Лютного - хорошо. Сумела брата в Хогвардц собрать - хорошо. Стала в шестнадцать лет любовницей своего покровителя - тоже хорошо. Ребёнка родила - из дома не выгнали, ну и слава всем богам... После рождения сына Оливия лишь ещё сильнее замкнулась в себе. И старалась быть полезной своему покровителю: поместье в порядок приводила, за наличием продуктов следила... Оливия чётко определила свои приоритеты в жизни: брата выучить и сына вырастить. А всё остальное не важно. А потом Лорд Мальсибер изволил на ней жениться. Конечно, Оливия его любила... Кого ей ещё любить-то было? На основании того что есть, напридумывала себе всякого и старалась быть хорошей. Со всех сил старалась... Уже вот научилась супруга по имени звать. Главное - безопасность и защита, а это муж обеспечивал. А ещё Оливия точно знала, что Род Гилмар станет погибелью для её мужа, муж умрёт за её сына. Она каждый раз задыхалась от счастья, когда властный и жестокий супруг являлся домой живым и невредимым. Оливия так и не рискнула сказать мужу, что станет причиной его смерти. Вернувшийся и Куокворда, будь неладен тот городок, Лорд Мальсибер, ни на кого не гладя, сразу же помчался в комнату сына. Он разбудил мальчишку, схватил его на руки и стал разглядывать. - Нет, Генри, наврал-таки Керроу! Ты на мою мать похож, а глазёнки «мальсиберские» голубые! Вот ни хрена ты не «снейпёнок»! Маленький мой... - Папа! - чётко и уверенно сказал ребёнок, ухватив родителя за нос. Едва подлеченный нос не выдержал хватки детской ручонкой. Генри напугался хлынувшей крови и громко заплакал. Оливия прибежала тут же, сунула ребёнка эльфу и заревела. Рейнальд Мальсибер зажимал рукой нос и нервно хихикал. Прибежавший на вызов колдомедик отругал за ложный вызов Лорда и Леди Мальсибер, Мерлина, Моргану, всех сразу оптом и в розницу и тут же аппарировал обратно в Мунго. - Рей, Генри не хотел... Не сердись... - Папа! - снова потянул руки к злополучному носу ребёнок. Обеспокоенная и суетливая жена выглядела куда лучше и интереснее... Дадли Эванс очень удивился, когда его попросили придти в кабинет Лорда Блэк-Поттера. Он так и не смог придумать причину по которой брат не пришёл сам. Дадли передал журнал приёма дежурному ветеринару и поспешил в Блэк-менор. - Гарри, я пришёл, что случилось? - Ты заходи, брат, присаживайся... - С мамой что-нибудь? - А? Нет! - С ребятишками? Школу взорвали? - Нет. Другое, Дад... Тут вот... Крюкохват со мной связался. Гоблины тебя искали. - На фига? Зверушку какую лечить надо? Ты им сразу скажи, что к тому, что меня сожрёт, я подходить ни за какие деньги не буду! - Дадли, нет! Гоблины искали тебя, чтобы передать документы от нотариуса. В конце сентября умерла Марджори Дурсль, в её завещании - ты единственный наследник. Дадли молча взял завещание в руки. Все свои небольшие сбережения тётя Марж оставила своему любимому племяннику Дадли Дурслю, сыну Вернона Дурсля и Петуньи Эванс. В своём завещании Маржори назвала Дадли своим единственным родным человеком, признав, что кроме своего Дадлика никого и никогда не любила. Петунья выслушала сына и согласилась с его решением вступить в наследство. Дадли не нуждался в тех деньгах, что остались после смерти мисс Дурсль, он за год в ветеринарной клинике зарабатывал больше. Но отказаться от наследства было неуважением к воле покойной. Несмотря на то, что после развода Петуньи и Вернона, вернее после того, как Вернон ушёл в другую семью, Марджори обвинила во всем Петунью и общение с ней прекратилось. Но были и хорошие времена. Практически вся одежда и игрушки Дадли были куплены Мардж. Она с неприязнью относилась к Петунье и презирала «ненормального урода» Гарри, но в Дадли души не чаяла. Едва в магазинах появлялось что-то новенькое, это сразу же было у Дадли: кроссовки, велосипед, игровая приставка... Так вот получилось. С детства нелюбимая родителями девочка выросла, стала толстой неприятной в общении женщиной, быстро превратившись в никому не нужную старуху. Марджори Дурсль считала самыми лучшими существами на свете собак и ненавидела людей. Собаки её ни разу не предали. Когда брат женился на Петунье, сноха ей тут же не понравилась. А вот Дадлик... Дадли стал объектом обожания. Самый лучший на свете малыш был достоин иметь всё самое лучшее, всё чего никогда не было у самой Мардж. Мисс Дурсль экономила на всём, но у любимого племянника было всё самое лучшее. На фоне вечно болезненной Петуньи и замкнутого асоциального мальчишки Поттера, которого Вернон из милости оставил жить с женой, не сдав в приют, Дадлик казался ещё лучше. Забота Петуньи о «ненормальном» племяннике раздражала Марджори. Ещё больше раздражал брат, живущий на две семьи. Лора умудрилась родить от Вернона третьего ребёнка и Петунья оказалась не нужна. Мардж во всём обвинила Петунью, которая не смогла удержать возле себя Вернона. Дадли, что было неожиданно, проявил характер и поддержал свою мать Петунью. Больше Дадлика она не видела. В её жизни остались только собаки. До самой смерти. Только собаки и воспоминания. Петунья и Дадли Эвансы вместе посетили нотариуса в Лондоне, уладив все вопросы связанные с наследством. Дадли решил навестить место жительства покойной тётки. Гарри и Дадли аппарировали в пригород Лондона, сразу направившись в администрацию городка. Марджори Дурсль - была крайне неприятной ворчливой старой женщиной и умерла в полном одиночестве. Её сосед полковник Фабстер заметил, что бульдоги мисс Дурсль уже несколько дней не выходят из дома и вызвал полицию. Дом мисс Дурсль арендовала, а потом, после её смерти, собак передали в приют. Гарольд остался в администрации, решать вопросы связанные с покойной мисс Дурсль, связался с похоронным агенством и заказал памятник на безымянную могилу тётки своего брата. Бедная мисс Дурсль никогда в своей жизни не смогла бы предположить, что памятник на её могилу будет ставить «мелкий ненормальный паршивец Поттер». Дадли Эванс, схватив завещание тётки, объехал все близлежащие собачьи приюты. Увы, но оставленная всеми тётя Мардж в последние годы своей жизни еле-еле ходила и за собаками ухаживала мало. Бульдоги были старыми и истощенными. Пристроить таких собак было не реально и их усыпили. Дадли, принявший как данность смерть тётки, был очень расстроен потерей собак. Он, как и покойная мисс Дурсль, любил животных и был равнодушен к людям. Несколько лет назад, едва получив диплом ветеринара, Дадли Эванс ни по одному