Ведь на самом деле ты боишься не родителей - нет. Не их реакции, их осуждения. Ты боишься самой себя. Что, если они правы? Что, если их мнение о тебе правильное? Мнение, которое они внушили тебе, так глубоко проникло в твою душу, что ты не осмелишься проверять его правильность. Вдруг ты и правда такое никчемное и беспомощное создание, каким они считают тебя?
Но это может стать правдой только в одном случае: если ты сама поверишь в это.
Куколка, которая не сможет преодолеть свой страх, не посмеет расправить крылья и взлететь - погибнет в своем коконе. Гусенице тоже страшно превращаться в бабочку - а вдруг она не сможет взлететь? Не лучше ли продолжать ползать и даже не пытаться отращивать крылья?
Только тебе решать, будешь ли ты всю жизнь носить свою маску, пока не срастешься с ней или осмелишься снять ее и показать миру свое прекрасное лицо.
И если ты решишься, я сделаю все, чтобы помочь тебе. Это совсем не стыдно - просить о помощи. Не забывай, что для того, чтобы тебе открыли дверь, нужно постучать.
В мою дверь можешь стучать в любое время. В прямом и в переносном смысле. Я учительница, но только в рабочее время. В остальное время я никому не ставлю оценок и не преподаю уроков. Я просто буду твоим другом. Вот мой адрес и телефон, запиши пожалуйста... »
Саша прочитала и нервно сглотнула комок, образовавшийся у нее в горле. Неужели это так заметно, что ей грустно? Письмо было отправлено в 05:35. Видимо, Оксана Васильевна действительно была всерьез обеспокоена насчет нее, или, может быть, просто страдала бессонницей. Настоящее сострадание в действии - очень редкая вещь в наше время, и одно желание помочь было достойно благодарности, только вот чем она сможет помочь? Может, стоит рассказать ей обо всем, что происходит с ней, об Илье? Вот только стоит ли писать об этом в электронной переписке, фиксируя свои призрачные страхи, мечты и надежды на виртуальной бумаге и делая их доступными для перечитывания кем угодно, если даже нам самим бывает неприятно перечитывать написанное нами же ранее? Лучше произнести это вслух и дать словам раствориться в воздухе.
Может быть, она встретится и поговорит с Оксаной, когда закончится ее заточение, решила Саша. Как раз есть время до этого момента, чтобы решить, стоит ли.
* * *
Майор Гармаш принялся звонить Егорову сразу после того, как покинул следственный изолятор, где он встречался с Силантьевым, однако тот не отвечал. Решив отложить разговор с ним до завтра, Алексей Петрович заехал в супермаркет по дороге домой и позвонил жене спросить, что нужно купить из продуктов.
Дома он торопливо съел тарелку супа - больше есть особо было нечего, хотя жена целый день просидела дома, и совершенно непонятно, чем она занималась. Дочь сидела своей комнате и даже не показалась ему на глаза ни разу за весь вечер. Наталья заверила, что Саша занимается уроками, ему было не до того, чтобы проверять.
Он включил компьютер и принялся читать все о финансовых махинациях с помощью интернета. Ему было, о чем подумать, ведь теперь дело приняло такой оборот, что он не мог привлечь для расследования компьютерный отдел, не подвергая опасности конфиденциальную информацию, доверенную ему Николаем. Придется делать все на свой страх и риск, балансируя на грани должностного преступления.
На следующее утро он встал ни свет ни заря и приехал на работу, когда там не было ни единой живой души, даже уборщиц, и разложил перед собой на столе материалы дела, чтобы еще раз освежить их в памяти. Отчеты, протоколы, фотографии - он передвигал их, раскладывая в разном порядке, как карты, пытаясь составить цельную картинку из кусочков паззлов.
Искать нужно было человека, которому Елена Силантьева доверяла больше всего, с которым вместе она, очевидно, замышляла снять деньги со счета мужа. Это могла быть Ольга Маслова, которая, в свою очередь, привлекла еще кого-то в помощники.
Нужно понять весь их план, что они собирались делать с деньгами, какие действия предпринять после того, как деньги окажутся у них в руках или на банковском счету? Вряд ли Елена собиралась и дальше жить с мужем, даже если предположить, что он не заподозрил бы в хищении денег ее. Что бы она там не замышляла, ее толкнула на это обида на мужа и раздражение им, и они же не позволили ей терпеть дальнейшую совместную жизнь. При этом ее исчезновение выдало бы ее с головой, поэтому бежать ей нужно было как можно дальше, туда, где он не смог бы найти ее. Вряд ли он стал бы заявлять в полицию о пропаже денег, заработанных не вполне честным путем, однако она могла бояться его мести.