- Доброе утро, мам, я решила навести порядок в комнате, - сказала Саша, предупреждая вопросы, - избавляюсь от ненужного хлама.
Прежде чем мама успела что-то сказать, она достала пакет из ведра с мусором и выскочила из квартиры, чтобы выкинуть его в мусоропровод.
- Ты как сегодня? - спросила ее мама, когда она вернулась.
- Мне уже намного лучше, - Саша растянула в улыбке пересушенные искусанные губы.
- Ты что, завтракать не будешь?
- Я попозже.
Саша вернулась к себе в комнату и села на пол рядом с кроватью, скрестив ноги в позе лотоса, и закрыла глаза. Кровь тяжело стучала в ее висках. Момент приближался. Безотказный стальной приятель ждал ее под кроватью. Сейчас или никогда. Сейчас или...
Внезапно она подумала о единственном человеке, который мог бы ей помочь, единственном, кому она могла доверять, кто никогда не указывал ей на то, что она не такая как все. Поддавшись внезапной слабости, она вскочила на ноги, взяла лежавший на столе мобильный и набрала номер Людмилы. Ей очень хотелось услышать ее голос. Вдруг случится чудо, и она сможет ей помочь. Ведь она смогла придумать такой прекрасный план по выходу из безвыходной ситуации с Ильей. И неважно, что этот план провалился с треском, а Илья оказался всего лишь фальшивой приманкой, позолоченной блесной для наивной рыбешки, важно то, как прекрасен был замысел.
«Телефон абонента выключен или находится...». Черт. Конечно, уже начался второй урок, и Людмила выключила телефон. Как она могла об этом забыть, вот идиотка.
Саша в бессилии опустилась на пол. Что ж, похоже это знак. У нее никогда не получится выбраться из коробки. Она обвела взглядом стены комнаты. Даже из тюрьмы всегда есть выход, не предусмотренный тюремщиками. Она достала из сумки помаду, которая осталась у нее с той ночи в клубе, яркую, цвета лесной ягоды. На зеркале, висевшем на стене, она написала этой помадой «Ненавижу Оксану Васильевну. Я слабая и очень устала, не могу так больше». Багряные буквы цвета спекшейся крови. Безумные слова безумного человека. Вполне логично.
Саша достала из-под кровати карабин. Она знала, как с ним обращаться. В детстве папа брал ее с собой на охоту, учил стрелять и хвалил за меткость при стрельбе по бутылкам. Поначалу ей было весело, но лет в двенадцать она заявила, что убивать животных ради забавы - это варварство. Майор поворчал про то, что ей промыли мозги, потом махнул рукой и перестал звать с собой.
Она вставила патрон в магазин, после чего достала лежавший на шкафу старый портняжный метр, которым она пользовалась, чтобы смахивать паутину из углов комнаты. Держа в одной руке карабин, а в другой - метр, она подошла к окну и положила карабин прикладом на подоконник. Взяв дуло в левую руку, она приставила его к груди. Деревянным метром она подперла курок. Это не будет больно, разве что на одну секунду. Несколько раз судорожно вздохнув, она резко нажала на курок.
***
Ольга Маслова сидела на больничной койке в изолированном боксе и с затравленным выражением в глазах не отрываясь смотрела на своего посетителя. Она была похожа на ожившего мертвеца, ее лицо было бледным с болезненным серым оттенком, скулы выступали, туго обтянутые кожей, под глазами были глубокие темные круги.
- Я очень рад, что вам уже лучше. И как вас только угораздило попасть в такую переделку? Вы ведь молодая симпатичная девушка, вам нужно быть осторожнее, - по-отечески пожурил ее майор Гармаш. Он непринужденно уселся на стул, закинув ногу на ногу. Полы надетого на него белого больничного халата свисали вниз.
По лицу Ольги пробежала гримаса, как будто она готова была разрыдаться. Она опустила голову и нервно сглотнула.
- Честно говоря... - она запнулась, - честно говоря, я боялась вам что-то рассказывать, пока не услышала, что его арестовали. Я боялась, что он мне отомстит. Вы не представляете, какой это страшный человек, он не остановится ни перед чем.
Она замолчала и тяжело перевела дыхание.
- Не бойтесь, он больше не причинит вам вреда. Он сейчас за решеткой, и останется там еще надолго, это я вам гарантирую. И от вас зависит, чтобы он оставался там как можно дольше. Расскажите мне все, что знаете, полностью. Насколько я понимаю, ни в чем особо тяжком вы не провинились, и если вы поможете следствию, я обещаю, что лично позабочусь о том, чтобы вам не было предъявлено обвинение.