- Только что подходил врач, они извлекли пулю, Сашу отправили в реанимацию. Говорит, она в коме, состояние тяжелое, пока ничего нельзя сказать.
- Как это произошло?
- Я не знаю, Леша, я сама не могу понять, - Наташа посмотрела на него измученным взглядом, - Я была на кухне, а потом... Она взяла твое ружье. Я не видела, как она его достала. Она написала на зеркале, что это все из-за Оксаны Васильевны.
- Математички? А что у них случилось? Она тебе рассказывала что-нибудь? - Нахмурился Алексей Петрович.
- Нет, ничего. Ну, то есть, рассказывала, но ничего плохого. Всегда только хорошее. Она у них вела кружок, Саше там очень нравилось.
- Но что-то же должно было случиться, не стала бы она просто так на себя руки накладывать. Почему ты это допустила? Ты все время была с ней, как ты могла не заметить, что что-то не так? У тебя кроме ребенка нет никаких других обязанностей, и то, ты не справилась, - жестко подытожил Алексей Петрович.
- Я... я не понимаю. Все было нормально, - еле слышно пролепетала Наталья Сергеевна, - Ну что такого могло случиться? Что-то такое, что она побоялась рассказывать? Двойка по математике? Или, может, ее из кружка исключили? Она ведь неделю не ходила в школу, выходит, что-то случилось еще до этого? Или ей подружка позвонила и что-то рассказала? Мне никогда не нравилась эта Оксана Васильевна, сама еще девчонка, а самомнения - о-го-го. На нее ведь многие жаловались, что она слишком резкая с детьми. Но наша Саша ее любила.
- Чего гадать, нужно выяснить. Я прямо сейчас поеду в школу и расспрошу учителей и директора. В полицию медики уже должны были сообщить, если тебе позвонят - посылай их ко мне, я поприсутствую на дознании.
- Хорошо. Я сейчас не могу ни с кем разговаривать. Останусь здесь, подожду, может, меня пустят к ней.
Она провела в больнице весь этот день, самый ужасный день в ее жизни, слушая, как грохочут по бетонному полу каталки, хлопают двери лифта, торопливо снуют врачи и санитары. В коридоре вместе с ней было еще несколько человек, таких же, как она, ожидающих, но она не замечала их.
На висевших в коридоре отделения интенсивной терапии часах доходило пять часов, когда она, подняла голову и... не поверила глазам, увидев Сашину учительницу Оксану Холодную, которая приближалась к ней по коридору. Весь день она снова и снова возвращалась к ней в своих мыслях, но ей сейчас меньше всего хотелось видеть ее.
Учительница выглядела как всегда безукоризненно, в светло-голубом коротком пуховике, классических черных брюках и белом палантине, покрывавшем ее голову вместо шапки, но на ее лице Наталья к собственному невольному удовольствию увидела растерянность и волнение.
- Здравствуйте, Наталья Сергеевна. Как Саша?
- Состояние стабильно тяжелое, - ледяным тоном ответила Наталья, глядя мимо девушки.
- Мне очень жаль, что это произошло...
- Да уж, у вас есть серьезные причины сожалеть, - Наталья язвительно скривила губы.
- Я разговаривала с вашим мужем в присутствии других учителей и директора. Я говорю вам то же, что мы все сказали ему: это какое-то ужасное недоразумение.
Оксана опустилась на скамейку рядом с Натальей.
- У нас никогда не было с Сашей ни малейших конфликтов. Наоборот, мы очень слаженно и продуктивно работали с ней на дополнительных занятиях, она очень мне помогала. Я и представить не могу, что могло толкнуть ее на этот шаг, но уж точно не конфликт со мной.
- Но она написала, что ненавидит вас, и не может больше этого выдержать.
- Что?! О, боже мой, - Оксана Васильевна в отчаянии схватилась пальцами за виски. - Это какое-то безумие. Я же говорю вам, у нас были дополнительные занятия с группой детей, а Саша оставалась еще и после них, чтобы помочь мне, хотя ее никто не заставлял. Разве так стал бы делать человек, который ненавидит?
- Вы хотите сказать, что моя дочь сумасшедшая? - дрогнувшим голосом спросила Наталья.
- Что вы, нет... Нет, нет, нет! Я этого не говорю. Но никто не станет пытаться покончить с собой на ровном месте. Ее что-то угнетало, и я видела это и пыталась поговорить с ней.
- Как давно вы это заметили?
- Как давно? - переспросила Оксана, - Очень давно. С того момента, как я пришла работать в школу, Наталья Сергеевна. Саша никогда не выглядела счастливым ребенком. Она всегда была немного угрюмой и отстраненной, но я считала, что это свойство ее характера. Но в последнее время она была заметно подавленной, и особенно сильно это проявлялось тогда, когда заходила речь об их профориентации и будущем вне школы.
Она сказала как-то, что родители хотят заставить ее поступать в Академию ФСБ, хотя она категорически против. Мне кажется, причину надо искать именно в этом. То есть, не только в выборе ВУЗа, в целом... мне кажется, ей просто не хватало какой-то опоры, уверенности в себе. Самое последнее, что можно отнять у человека - это вера в себя как в равноправного члена человеческого общества, вера в то, что он не хуже других и не менее достоин жить на этой планете и быть счастливым. Если отнять это, то и жить ему становится незачем. Когда ты помнишь о том, что ты полноценный человек, нормальный человек, но ничто не может сломить тебя, и какие бы у тебя не были проблемы, даже если в один и тот же день тебя уволили с работы, бросил муж, продавщица в магазине нахамила, ты поймешь, что это просто такой неудачный день. Что это все случилось не от того, что ты родился таким нескладным и суждено тебе всю жизнь мучиться. Просто так все сложилось и, может, даже к лучшему. И ты просто найдешь новую работу, нового спутника жизни и не будешь больше ходить в тот магазин. Понимаете, о чем я говорю? А вот у Саши этой веры не было.