- Я вижу, вы лучше меня знаете все о моей дочери. Вы обвиняете меня в том, что она была несчастной? Знаете что, вы сначала родите собственного ребенка и вырастите его, а потом будете высказывать другим, что они плохие родители, - Наталья невольно сорвалась на крик, который отозвался эхом в длинном коридоре. Опомнившись, она прижала ладонь к губам и судорожно всхлипнула.
- Простите... Я не обвиняю вас. Не нужно никого обвинять. Какой в этом смысл? Сейчас надо подумать о том, как нам помочь Саше. Можем ли мы сейчас что-то сделать? - осторожно спросила Оксана.
- Нет, - помотала головой Наталья, - Пока только ждать...
- Вы сегодня целый день провели в больнице? - сочувственно спросила Оксана, - Вы хотя бы ели за целый день? Может, вам принести что-нибудь поесть?
- Нет, спасибо. Ничего не нужно. Я вполне могу сама сходить в магазин и купить еды, если захочу.
- Вы останетесь здесь на всю ночь?
- А что мне еще остается делать? Врач сказал, первые сутки самые критические... придет она в себя или..., - Наталья запнулась, - у нее большая кровопотеря, ей сделали переливание крови.
Оксана нахмурилась и понимающе кивнула.
- Главное, что вовремя сделали, все, что можно было. Теперь остается только ждать и надеяться. Ладно, если я вам совсем ничем не могу помочь, я пойду.
Она развернулась и зашагала по коридору. Потом вдруг развернулась и слегка неуверенным шагом снова подошла к Наталье.
- Знаете что, я совершенно забыла про одну вещь. Сейчас, наверно, неподходящий момент, но раз уж мы с вами встретились, я хочу отдать вам это.
Оксана достала из сумки серебряные часы с длинной цепочкой и на ладони протянула их Наталье. Та посмотрела на часы, затем перевела непонимающий взгляд на лицо Оксаны.
- Как они у вас оказались?
- Это долгая история. Тот, у кого они были, отдал их на сохранение одной своей подруге. Точнее, она сама их забрала из его квартиры, вместе с другими дорогими для него вещами, по его просьбе, после того как его арестовали. А она, в свою очередь, отдала их мне, когда почувствовала, что ей самой грозит та же участь. Это ведь ваше фото внутр
Наталья взяла часы и открыла крышку.
- Мое. Но ему уже сто лет, и я бы сама себя не узнала на нем. Почему вы сами ему их не отдадите?
- Я подумала, что вы захотите сделать это сами.
Оксана улыбнулась и решительно зашагала прочь, прежде чем Наталья успела что-то ответить.
Она сидела, вглядываясь в миниатюрную фотографию симпатичной улыбающейся девушки с длинными волнистыми волосами. Фотографию молодой Наташи Васильевой, еще до того, как она стала Натальей Гармаш. Это было так давно, почти в другой жизни... Этим часам было больше века, их получил в награду прапрадед Натальи, офицер, воевавший в Первую мировую. С тех пор они передавались от отца к сыну, выбравшему военную профессию, как семейная реликвия. Но Наталья была единственной дочерью у своих родителей, она не была ни мужчиной, ни военным. Отец хотел подарить часы двоюродному брату Натальи, который хотя и не прошел даже срочную службу из-за больного сердца, но все же был наследником знаменитого полковника Васильева и носил его фамилию. Мама же имела большие планы на сына их друзей, Алексея Гармаша, который тоже потомственным военным и обещал сделать хорошую карьеру, и намекала мужу, что было бы неплохо, если бы часы достались будущему зятю.
Но ни одному из этих планов не суждено было сбыться. Когда Алексей со своим другом готовились к отправке на службу в Чечню, Наталья стащила часы у отца из шкафа, вставила в них свою фотографию и сама преподнесла их своему любимому с пожеланием вернуться к ней целым и невредимым. Только вот подарила она их вовсе не Гармашу, а Николаю Силантьеву, его скромному, ничем не выдающемуся другу, с которым они тайком от всех встречались уже несколько месяцев.