Совершив над собой поистине титаническое усилие, он резко вынимает пальцы — и тут же демонстративно облизывает их, ощущая мускусный вкус её возбуждения на кончике языка.
Раскаленное желание воспламеняет все нервные окончания, струится по артериям потоком адреналина.
Но Ксавье нарочно медлит — твердое намерение довести её до исступления многократно усиливает его самообладание.
— Какого черта ты вытворяешь? — голос Уэнсдэй звучит совершенно хрипло. Обнаженная грудь вздымается часто-частно, а разведённые бедра бьёт мелкой горячечной дрожью.
— Попроси меня, и мы продолжим, — выдыхает Ксавье прямо в соблазнительно приоткрытые губы.
Она хмуро сводит брови и упрямо мотает головой, впившись в него тяжёлым пронизывающим взглядом. Удивительно, но даже в таком положении — лежа под ним полностью обнажённой, с призывно раздвинутыми ногами, — Аддамс умудряется сохранять привычную ледяную надменность.
Но и Ксавье не привык сдаваться.
По части упрямства они всегда могли составить друг другу достойную конкуренцию.
И потому он снова кладет большой палец на клитор и снова делает несколько невесомых круговых движений — этого достаточно, чтобы сорвать с её губ очередной вымученный стон. Но недостаточно, чтобы довести до умопомрачительной разрядки.
Когда Ксавье отстраняется во второй раз, она едва не рычит от ярости.
Он выпускает хрупкое запястье из стального захвата и выпрямляется, выжидательно взирая в затуманенные бездонные глаза.
— Ладно, черт бы тебя побрал… — Аддамс на секунду прикрывает глаза и тяжело вздыхает. Она явно воспринимает необходимость опуститься до просьбы как личное оскорбление. — Я хочу, чтобы…
Уэнсдэй осекается на полуслове и несколько раз моргает, как всегда в редкие минуты волнения. Недовольно поджимает припухшие губы. Ксавье дразняще касается подушечками пальцев её выступающих ребер и скользит выше, едва ощутимо задевая напряженные соски. И ещё выше — обводя тончайшие линии хрупких ключиц.
— Чтобы что? — уточняет он самым невинным тоном.
— Я хочу тебя.
— Конкретнее, пожалуйста.
Уэнсдэй не отвечает и сверлит его своим коронным порабощающим взглядом.
Ксавье не опускает глаза.
Она едва не скрипит зубами от безысходности ситуации.
— Торп, клянусь, после всего этого я убью тебя с особой жестокостью. Но сейчас… — секундная пауза. — Трахни меня уже наконец.
И от этой фразы ему окончательно и бесповоротно срывает крышу.
Уже не контролируя себя, Ксавье в мгновение ока развязывает шнурок на спортивных штанах и, стянув их, яростно врывается в Уэнсдэй одним резким движением. Максимально глубоко — до звона в ушах и потемнения в глазах.
Она настолько узкая и настолько горячая, что его тело мгновенно прошибает разрядом тока.
Словно от прикосновения к оголённому проводу под смертоносным напряжением.
У Аддамс вырывается полустон-полувскрик. Она сиюминутно подстраивается под бешеный ритм движений, с готовностью приподнимая бедра навстречу каждому глубокому толчку. Видавший виды письменный стол жалобно скрипит под весом объятых жаром тел. Не помня себя, Ксавье неистово вонзается в неё раз за разом — концентрированное наслаждение накатывает и отступает обжигающими волнами. Но сквозь дурманящую пелену удовольствия пробивается и другое чувство — невыносимая, щемящая душу нежность.
— Я так люблю тебя… — сбивчиво шепчет Ксавье, покрывая россыпью лихорадочных поцелуев скулы, горящие непривычным румянцем, высокий бледный лоб и взмокшие пряди растрепавшихся волос цвета воронова крыла. — Ты такая красивая… Ты моя…
Уэнсдэй не отвечает.
Не хочет.
А возможно, просто не может.
Он и сам едва успевает дышать в перерывах между толчками. Спустя всего несколько секунд Аддамс выгибает спину с особенно громким криком — и пульсация мышц, туго обхватывающих его член, многократно усиливается.
И как бы сильно Ксавье не хотелось подольше растянуть момент острейшего наслаждения, он больше не в силах сдерживаться. С глухим стоном он толкается максимально глубоко и замирает, изливаясь в неё.
На задворках сознания проскальзывает едва уловимая мысль — как же чертовски хорошо, что она сама изъявила желание перейти на таблетки — и тут же исчезает, уступая место блаженной расслабленности. Чувство реальности ускользает, растворяясь в импульсах удовольствия, заполняющего каждую клеточку разгоряченного тела.
Способность двигаться возвращается спустя добрых секунд тридцать — Ксавье приподнимается на дрожащих руках и медленно отстраняется. Уэнсдэй, не открывая глаз, вдруг ловит его за запястье и снова притягивает к себе.
— Все ещё хочешь меня убить? — он мягко улыбается, переплетая её тоненькие пальчики со своими.
— Нет. Я накажу тебя другим способом, куда более изощренным, — голос Аддамс звучит непривычно тихо, но в нем уже отчетливо угадываются металлические нотки. — Завтра ты переезжаешь ко мне.
Комментарий к Часть 4
Ну-с, после всякой жести полагается порция горяченького.
А вообще хочу немного всех успокоить - третья глава была самой эмоционально тяжелой, больше настолько острого стекла не планируется. Конечно, все легко и гладко не будет, но детишек убивать больше не будем хд
Как всегда, с нетерпением жду вашего мнения 🖤
========== Часть 5 ==========
Комментарий к Часть 5
Саундтрек:
Nickelback - What are you waiting for?
Приятного чтения!
Age: 16
Примечание: в этой главе описываются события следующего учебного года, но, поскольку день рождения у Уэнс после родительских выходных, здесь ей все ещё шестнадцать.
Ксавье выпускает её из кольца объятий и отстраняется с совершенно счастливой улыбкой, которую её критичное рациональное мышление упорно характеризует как несколько глуповатую. Уэнсдэй одергивает помятую школьную юбку и принимается сосредоточенно застегивать пуговицы белой рубашки — просто чтобы сконцентрироваться на чем угодно, только не на идиотски-восхищенном выражении его лица.
К остальным аспектам их… отношений привыкнуть оказалось на удивление легко.
Даже к тому, что собственное тело с завидным постоянством предаёт ее и становится совершенно безвольным, стоит проклятому Торпу коснуться любого участка обнаженной кожи.
Но этот нескрываемый щенячий восторг, горящий в насыщенно-зелёных глазах, до сих пор вызывает отторжение — слишком уж напоминает взгляд её отца, которым тот одаривает свою обожаемую супругу на протяжении многих лет.
К счастью, Ксавье хотя бы не сыплет через каждое слово витиеватыми эпитетами, превозносящими её красоту, склад ума или что он там в ней нашел.
Ему хватает мозгов — и инстинкта самосохранения — чтобы держать рот на замке. По крайней мере, пока.
Но во взгляде неизменно читается немое восхищение, раздражающее до зубного скрежета.
— Не пялься на меня так, — не выдерживает Аддамс, прилагая максимум усилий, чтобы поскорее привести школьную форму в надлежащий вид.
Но пальцы до сих пор ощутимо дрожат после оргазма, и простейшая задача многократно осложняется. Это злит ещё сильнее — особенно, если учесть, что она пришла сюда отнюдь не за этим.