Когда дела подходят к концу, солнце уже клонится к закату — багряно-золотое свечение растворяется в подступающих серых сумерках.
В последний раз щелкнув степлером и прикрепив к обложке папки несколько листов с протоколом допроса свидетеля, Уэнсдэй откладывает в сторону увесистый талмуд и поднимается на ноги. Машинально потягивается, расслабляя затекшие конечности — и наконец устремляется к вешалке с пальто.
Когда она кладёт использованный тест на столешницу раковины и засекает положенные три минуты, сердце вдруг начинает стучать быстрее. Аддамс моргает несколько раз — непроизвольная привычка, выдающая волнение. Принимается машинально крутить кольцо на безымянном пальце и потирает переносицу — ещё один дурацкий жест, позаимствованный у Торпа.
На второй минуте напряженного ожидания она вдруг ловит себя на странной мысли — что, если предчувствия снова обманули?
Ведь подобное уже случалось всего пять месяцев назад. И с ещё большим удивлением осознает, что она почти мечтает, чтобы на белом фоне проступила вторая ярко-малиновая полоска.
Oh merda.
Всего пару лет назад подобное приводило в ужас. Но теперь… Теперь Уэнсдэй задерживает дыхание, когда спустя бесконечно долгие три минуты тест выдаёт результат.
Положительный результат.
Уже по пути домой она несколько раз хватается за телефон, порываясь набрать заученный наизусть номер Ксавье. И каждый раз останавливает себя — упрямый голос рационального мышления твердит, что такие важные новости нужно сообщать лично.
Но она совершенно не представляет, как полагается это делать.
И вдруг решает сделать всё правильно.
Но не в своем предельно прагматичном представлении. А в его — до тошноты романтичном и до тоски банальном.
В конце концов, Ксавье продержался рядом столько лет — в откровенно токсичной атмосфере, в мертвой радиационной зоне, убивающей все живое в радиусе нескольких метров.
А он… выдержал. С фантастическим терпением игнорировал все резкие выпады, весь ядовитый сарказм. С невероятным пониманием относился к её увлечениям, способным довести до сердечного приступа любого нормального человека.
Впрочем, был ли он когда-то нормальным?
Вряд ли.
Иначе не смог бы её заинтересовать.
Не смог бы сломить её железобетонный принцип «Я никогда не влюблюсь».
Быстро открыв сообщения, Аддамс набирает предельно информативный и лаконичный текст: «Жду тебя дома к девяти». А потом включает левый поворотник, сворачивая к ближайшему супермаркету.
До сегодняшнего дня ей доводилось готовить ужин всего однажды — дурацкий эксперимент на позапрошлый день благодарения едва не закончился пожаром, когда Уэнсдэй отвлеклась на новую главу книги и благополучно забыла о традиционной индейке в духовке. Отправив угольно-чёрную тушку в мусорное ведро, она зареклась никогда больше не приближаться к плите. Но вот Ксавье с завидным упорством торчал там часами, создавая кулинарные шедевры из совершенно обычных продуктов — ему всегда был до омерзения важен домашний уют, совместные ужины и прочая бессмысленная мишура, свойственная «всем нормальным семьям». Аддамс искренне не понимала такого рвения, но вынуждена была признать, что приём пищи наедине куда лучше, нежели посещение пафосного ресторана с обилием раздражающе галдящих людей.
Заранее отыскав на просторах всемирной паутины подходящий рецепт, она выкладывает на стол многочисленные продукты. Сочный кусок говяжьей вырезки, шампиньоны с аккуратными светлыми шляпками, несколько упаковок слоёного теста — рецепт гласит, что потребуется всего одна, но Уэнсдэй не питает фальшивых иллюзий касаемо собственных кулинарных способностей.
Впрочем, это явно не должно быть сложнее вскрытия спинногомозгового канала.
Большинство людей прекрасно справляются.
Но трудности возникают уже на третьем пункте.
3. Обжарьте на раскалённой сковороде с добавлением масла виноградных косточек по 60 секунд с каждой стороны.
Это ещё что за чертовщина?
Никакого масла виноградных косточек в списке ингредиентов не было и в помине.
Аддамс машинально хмурится. Несколько раз перечитывает рецепт от начала до конца, с досадой обнаруживая ещё несколько недостающих продуктов. И парочку малопонятных терминов. Как ни прискорбно это признавать, но, похоже, без посторонней помощи тут не обойтись.
Достав телефон из заднего кармана джинсов, она набирает номер Энид. В трубке раздаются длинные гудки — блондинка не торопится отвечать. Раздраженно закатив глаза, Уэнсдэй придерживает телефон плечом и принимается разрезать вакуумную упаковку на говяжьей вырезке. Сырое мясо источает манящий аромат — едва уловимый металлический запах крови в сочетании с чем-то молочным.
— Да? — Синклер наконец принимает звонок.
— Энид, мне нужен твой совет.
— Совет? Ладно, внимательно слушаю, — в звонком голосе отчётливо угадываются удивленные интонации. Оно и немудрено — даже если изрядно напрячь извилины, Аддамс вряд ли сумеет припомнить ситуацию, когда обращалась к бывшей соседке с подобной просьбой. Вернее сказать, с любой просьбой.
— Что такое соус демиглас? — спрашивает она без предисловий, желая поскорее завершить вынужденный диалог. — И что значит «пассеровать»?
— Эм… — Энид выдерживает продолжительную паузу, и Уэнсдэй невольно представляет себе, как вытягивается лицо блондинки. — Пассеровать — это примерно то же самое, что и обжарить. А первое слово я не совсем поняла, честно говоря… Что ты там вообще делаешь? Это какой-то новый метод вскрытия?
— Нет, — Аддамс недовольно поджимает губы. — Я решила приготовить говядину Веллингтон.
— Что?! — Синклер верещит в трубку, словно её режут скальпелем без анестезии. — Ты решила приготовить ужин? Зачем?!
— Ты не знаешь, зачем люди готовят ужин? — саркастически отзывается Уэнсдэй, с каждой секундой раздражаясь всё сильнее.
— Я знаю, зачем готовят люди… — Энид выделяет последнее слово особенной интонацией. — Но зачем это делаешь ты?
— Какая разница?
— Нет, подожди. Я должна это видеть собственными глазами. Сейчас я перезвоню тебе по видеосвязи.
И блондинка решительно сбрасывает звонок, прежде чем Уэнсдэй успевает возразить.
Oh merda. Похоже, обратиться к ней за помощью было фатальной ошибкой.
Уже спустя пару секунд телефон разражается тягучей мелодией похоронного марша, и на экране появляется шокированное лицо Энид — судя по окружающей обстановке и небрежно накинутому халату, она у себя дома. Где-то вдалеке раздаётся капризное хныканье ребенка.
— Аякс, оторвись от компьютера хоть на минуту и погрей смесь! — кричит она куда-то через плечо. Всего пару месяцев назад семейство Петрополусов произвело на свет третьего отпрыска, но неугомонная Энид вышла на свою обожаемую работу уже спустя три недели после рождения дочери. Проследив за мужем краем глаза, она вновь оборачивается в камеру и решительно заявляет. — Итак, колись немедленно.
— В чертовом рецепте прописаны не все ингредиенты, и мне нужно узнать, чем их можно заменить, — Уэнсдэй вяло ковыряет пальцем кусок сырого мяса, лежащий перед ней на столе.
— Уэнсдэй Аддамс, не переводи тему. У меня есть два варианта, почему ты вдруг решила взяться за готовку. Либо завтра начнётся Апокалипсис, но я бы об этом узнала первой… — Синклер скептически поджимает губы. — Либо произошло что-то действительно важное.