Атеизм является разрушительным ядом для монархической государственности, ибо человек, отрицающий бытие Бога, отрицает тем самым и власть монарха. Как говорил некий полицейский чин в одном из романов Достоевского, «ежели Бога нет, то какой же я после этого буду урядник?». Атеист не вписывается в монархическое общество, так как в рамках мировоззрения, не допускающего существования Бога, нет и признания власти монарха. Проявление же атеизма среди верхушки общества практически неминуемо ведёт к социальной катастрофе.
Впрочем, отношение императора Павла Петровича к вере было более сложным. Атеистом в строгом смысле этого слова он не был. Более того, искренне верил в Бога, горячо молился пред иконами, придавал большое значение знамениям и символам. Но эта вера удивительным образом сочеталась в нём с вполне вольтерьянским взглядом на Церковь и её роль в обществе. Государь смотрел на религиозную организацию исключительно как на творение рук человеческих, как на политический и социальный институт, подчинённый власти монарха. Отсюда его закреплённое в законодательном акте положение об императоре как главе Церкви, благорасположение к католической церкви — вплоть до приглашения римскому папе переселиться в Россию.
Александр Павлович пришёл к вере в страшном для России 1812 году. В то самое время, о котором Лермонтов потом напишет: «Мы долго молча отступали», — русские армии отходили всё дальше в глубь страны, избегая смертельного удара бонапартовых полчищ. Время, когда от всех и прежде всего от государя требовалось предельное напряжение душевных сил. 7 сентября 1812 года, получив известие о пожаре Москвы, в самый критический момент войны, когда поражение казалось уже состоявшимся, Александр по совету князя Голицына решил обратиться к Священному Писанию и, к своему удивлению, не нашёл Библии в своей библиотеке. К счастью, экземпляр Библии на французском языке был у императрицы Елизаветы Алексеевны, которая поделилась им с супругом. Тогда же царь узнал, что русского перевода Священного Писания и вовсе не существует, а славянский последний раз издавался во времена императрицы Елизаветы Петровны.
Государь взял предложенную ему Библию и случайно открыл её на 90-м псалме, на следующий день он услышал его в храме во время богослужения. Биограф русского императора А.Н. Архангельский отмечает, что этот случай показывает, насколько царь был далёк от церковной жизни, «иначе он не мог бы не знать, что 90-й защитительный псалом читается при всякой угрозе внешней или внутренней». Но до 1812 года Александр Павлович не знал об этом. И услышанный псалом («Живый в помощи») воспринял как обращение от Бога к себе лично, как ответ на своё обращение к нему, как предвестие грядущей победы.
«И Бог помог», — напишет потом о грозе 12-го года Пушкин: несокрушимая и овеянная легендами наполеоновская армия сама оставила Москву, после сражения за Малоярославец отказалась сойтись с русской армией в новой генеральной баталии и начала своё отступление из России, быстро превратившиеся в бегство…
Александр, да и вся Россия видели в этом проявление Божиего промысла. Парадоксально, но для того, чтобы глава великой православной державы, помазанник Божий уверовал в Бога по-настоящему, потребовалось страшное испытание для страны и народа.
Но чудо свершилось — бывший вольтерьянец и «республиканец в душе» стал христианином. На медали, изготовленной в честь изгнания неприятеля из пределов России, вместо обычного для таких наград царского профиля был отчеканен символ Всевидящего Ока. На оборотной стороне медали — прямая четырёхстрочечная надпись — «не нам, не нам, а имени Твоему» — цитата из Псалтыри: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей» (Пс. 113, 9). И тогда же царь принимает ещё два важных решения. 25 декабря 1812 года он подписывает манифест о строительстве храма Христа Спасителя. Этот документ заслуживает того, чтобы привести его целиком:
«Спасение России от врагов, столь же многочисленных силами, сколь злых и свирепых намерениями и делами, совершённое в шесть месяцев всех их истребление, так что при самом стремительном бегстве едва самомалейшая токмо часть оных могла уйти за пределы Наши, есть явно излиянная на Россию благость Божия, есть поистине достопамятное происшествие, которое не изгладят веки из бытописаний. В сохранение вечной памяти того беспримерного усердия, верности и любви к Вере и к Отечеству, какими в сии трудные времена превознёс себя народ Российский, и в ознаменовение благодарности Нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели, вознамерились Мы в Первопрестольном граде Нашем Москве создать церковь во имя Спасителя Христа, подробное о чём постановление возвещено будет в своё время. Да благословит Всевышний начинание Наше! Да совершится оно! Да простоит сей Храм многие веки, и да курится в нём пред святым Престолом Божиим кадило благодарности позднейших родов, вместе с любовию и подражанием к делам их предков.