Впрочем, император Павел не стал дожидаться, пока наследник со своими «молодыми друзьями» задумается о вопросах власти. Заговор, а вернее кружок молодых вельмож вокруг Александра, был мягким образом устранён. Кто отправился служить при европейских дворах, кто — путешествовать по Европе, а в Петербурге остался лишь один цесаревич. Меры были столь мягкими и даже деликатными, потому что никакой угрозы разговоры молодых мечтателей не несли.
Гораздо опаснее был второй заговор, существовавший параллельно с первым и ставивший своей задачей смену фигуры на российском престоле. Об этом заговоре нам известно весьма немного. Некоторые сведения о нём содержатся в уже упоминавшейся выше «Записке» Коцебу. Сведения эти весьма смутные и неконкретные: «Было до тридцати людей, коим поочерёдно предлагали пресечь жизнь государя ядом или кинжалом». Кем именно предлагалось и кто были эти «отчаянные сорванцы», автор не сообщает. Не сообщает он и имени несостоявшегося цареубийцы, ни даты провалившейся попытки покушения: «Однажды, в маскараде в Эрмитаже, один из них (заговорщиков), вооружённый кинжалом, стоял у дверей, чрез которые несколько ступеней вели в залу, и ждал государя с твёрдою решимостью его убить. Государь появился. Убийца пробрался к нему, но вдруг потерял присутствие духа и бежал домой, как будто преследуемый фуриями».
Возможно, этим несостоявшимся «Брутом» был грузинский князь В.М. Яшвиль, который принял участие и в заговоре графа Палена. В письме, направленном Александру I после его вступления на престол, князь пишет:
«Государь, с той минуты, когда несчастный безумец Ваш отец вступил на престол, я решился пожертвовать собою, если нужно будет для блага России, которая со времени кончины Великого Петра была игралищем временщиков и, наконец, жертвою безумца».
Если слова о появлении намерения убить императора сразу же после его вступления на престол не словесный оборот, то перед нами несомненный участник того самого заговора, о котором говорится в «Записке» Коцебу. К тому же кому, как не грузинскому князю, выбрать кинжал в качестве орудия цареубийства?
Но кто был организатором этого заговора? Кто были эти загадочные влиятельные люди, что подбивали офицеров на тираноубийство? Историки об этом молчат. Молчат потому, что точных сведений нет, да и быть не может. Попробуем определить заговорщиков логическим путём.
Для начала отметим, что их целью являлось именно цареубийство. Не отстранение монарха от власти, не навязывание ему каких-то условий, а именно физическое устранение Павла Петровича. Выбор способа — убийство неким одиночкой, «Брутом», — говорит о том, что сами заговорщики планировали остаться как бы в стороне, не связывая себя напрямую с произошедшим.
В случае убийства императора престол законным образом переходил по наследству Александру Павловичу. То есть исполнялся нереализованный по разным причинам план Екатерины Великой. Значит, можно предположить, что инициаторами заговора были лица, входившие прежде в ближайшее окружение императрицы и связанные с подготовкой её планов об изменении порядка престолонаследия. А среди этих приближённых первую роль играли братья Зубовы.
Выходцы из нетитулованного русского дворянства, вошедшие в силу только благодаря тому, что один из них — Платон — стал фаворитом государыни, они не могли сохранить устойчивое положение, богатство и влияние после восшествия Павла на престол. На первых порах новый царь обошёлся с Зубовыми милостиво, но о влиянии на принятие властных решений им пришлось забыть.
Убийство императора и передача престола его сыну — любимому внуку Екатерины — могли показаться Зубовым средством для возвращения своего влияния. Молодой царь нуждался бы в помощниках и советниках сильнее, чем его отец. К тому же Зубовы полагали, что Александр действительно будет ориентироваться на екатерининские порядки — великий князь прекрасно умел скрывать свои мысли, и о его настоящем отношении к правлению бабушки никто не знал.
Зубовы не были связаны с узким кружком цесаревича и в свои замыслы его не посвящали. Хотя их план и не был раскрыт, у ближайшего окружения Павла бывший фаворит Екатерины и его братья не могли не вызывать подозрение, и в течение года всем троим под разными предлогами было предложено покинуть столицу.