— Кстати, Харон так меня через речные табуны нашел, — припомнил Яр, щурясь на яркое солнышко. — Прибился к одному, обрюхатил всех кобылок, разозлил тамошнего водяного своей беспардонностью и беспородностью. После чего его поймали, понятное дело, и мне для суда привели.
— А почему он сделался Полканом? — уточнил Сильван. Немного обидно, когда твое творение, которого любишь почти как родного первенца, вдруг переименовывают.
— Это Луша, он ей старого пса напомнил, был у нее когда-то один брехливый, черный. Я долго не хотел их знакомить, думал, она напугается. Ан нет, оказалось, они за моей спиной сошлись полюбовно, она ему тайком от меня сухарики носила. И голову ломала, как бы у меня попросить, чтобы это чудище у нас оставить!
Яр улыбался, вспомнив давние времена, когда его Луша была еще совсем юная. Сильван тоже улыбнулся, но вышло у него кривовато.
Пока ждали начала военных действий, к Яру успели наведаться его подчиненные. Первым к царю за указаниями явился лесной воевода Сил Силыч Болотин, который ведал топким левым берегом Матушки, где сегодня как раз и должна была случиться война между православными горожанами и лесным народом язычников. Вторым ненадолго подошел уже знакомый Сильвану водяной Лещук Илыч, начальствовавший над полноводной Матушкой.
Яр, утомившийся хрустеть яблоками, как раз решил отдохнуть — разлегся на травяном ковре, вместо подушки использовав колени приятеля. Сильван наедине был не против тесных объятий и дружеской близости, всё-таки привычки у бывшего эльфа никогда не изменятся, без толку ершиться. Но чтобы вот так, на виду у посторонних… Некромант смущался и прятал глаза — пока из-под глубокого своего капюшона не разглядел, что никому до его стыда нет дела. Похоже, здесь все давно свыклись с царскими прихотями и манерами. Лешии постарше и водяные смотрели на «их величество» с изрядной долей отеческого умиления, теперь перенеся отчасти такое отношение на самого Сильвана.
Единственной, кто ревностно возражала против «братских» объятий, была Милена.
— Выследила-таки, — вздохнул Яр, заметив в чистом небе стремительно приближающуюся дочурку, безошибочно узнав ее в образе горлицы. — Сейчас опять кричать станет.
— Папка!!! — Лесная царевна заорала на родителя, едва обернулась и ступила ногой на землю.
— Ну вот, — посетовал Яр, утомленно закрыв глаза, но не помышляя подняться с колен друга. — А так хорошо без нее сидели, тихо, мирно, грели на солнышке дряхлые косточки…
— Папка, ты опять?! Да еще тайком от меня?!! Ну сколько можно!!!
— Милена, сколько можно! — негромко, но очень строго шикнул на дочь лесной владыка.
Та с непривычки к строгости сразу осеклась и притихла. Подошла неуверенно, робко присела на краешек ковра, вся — внимание.
Яр нахмурил брови и выговорил кровинушке:
— Ты можешь возмущаться сколько угодно, это не изменит того, что Сильван принадлежит не тебе одной.
Сильван под капюшоном фыркнул с веселой горечью: опять его делят! И ни слова, что он вообще-то свободный маг и принадлежит только самому себе.
— Силь — мой давний друг, напарник, он мне почти как брат, — продолжал отповедь лесной царь. — «Почти», потому что он для меня значит больше, чем родной брат! Если бы у меня был брат. Тем более если ты желаешь его себе в мужья, значит, он мне почти зять. А зять — это почти сын, правильно?
— А-а!.. — наконец-то уразумела Милена, и тень безотчетной ревности растаяла на ее посветлевшем челе. — Что ж ты мне сразу так не объяснил.
— А то разве не ясно? — хмыкнул Яр, лениво переменив позу, чтобы обнять «почти зятя» еще теснее, вгоняя того, привычного, в краску.
— Ну, извини свою непонятливую дочь, что разумом в отца уродилась — хихикнула Милена, мигом присоединившись к тисканью некроманта: зашла со спины, обняла за шею, запустив шаловливые ладошки за шиворот.
— Ох, договоришься у меня! — шутливо пригрозил Яр. В воспитательных целях ущипнул кровинушку через юбку за мягкое место, чтобы не заигрывалась, и так некромант раскраснелся пятнами, не зная, бледнеть ли ему или пунцоветь.
— А ничего, что сейчас на том берегу война начнется? — сделал неуверенную попытку призвать их к порядку Сильван.
— Не переживай, не пропустим, — отмахнулся Яр. И тут понял: — Ой, так тебе же не видно ничего!
С этими словами лесной владыка взял его за руку, переплел тесно пальцы. И Сильван ощутил ладонью жар, перешедший в легкую щекотку, которая через несколько мгновений сменилась обычным теплом. А вот голова неожиданно закружилась, перед глазами начало двоиться.
— Закрой глаза, поначалу так будет легче, — посоветовал Яр.
Сильван послушался. И изумился: он видел с крепко зажмуренными веками! Явственно, четко, даже слишком резко. Перед ним раскрылась панорама левого берега реки сверху, словно он смотрел с высоты птичьего полета. И смотрел он не из одной точки, а плавно летая кругами над острыми верхушками елей и сосен, над кудрявыми кронами липок и осин, над тропами, ручейками, болотцами, над прогалинами и перелесками. Над двумя войсками, приготовившимся к наступлению: горожане под стягами своего князя, и с другой стороны леска — чащобное племя, идолопоклонники. Первые делились на конных и пеших. Пехотинцы все как один одеты в белые рубашки под пластинчатыми доспехами. Видать, каждый перед походом наведался в баньку, надел новое, чтобы, если убьют, прямо тут лечь в могилу честь по чести. У нехристей по большому счету не имелось справных лат, только у вождей и горстки их приближенных. Не густо у охотников было и с годным вооружением, а ведь соседи-горожане это противники посерьезней медведя, их на рогатины запросто не поднимешь, из лука не подстрелишь, как куницу.
— Как у тебя легко это всё получается, — оценил Сильван. Лесному владыке не нужно было читать заклинания, не было надобности в лаборатории на полу вычерчивать сложные пентаграммы, испещренные магическими символами, чтобы на определенный срок вселить собственное сознание в чужое тело. Нет, он просто позаимствовал зрение какой-то глазастой хищной птицы, и та сделала одолжение — зависла над нужной местностью, чтобы высматривать то, что интересно лесному царю, не отвлекаясь на свою обычную охоту за мелкой дичью.
— Пустельга. Вон она там кружит, — указал пальцем вдаль Яр. — Ну как, теперь всё рассмотрел?
— Зачем они всё это затеяли? Ведь сразу понятно, кто проиграет, — заметил Сильван.
— Ой, у них давние счеты! — затараторила Милена. — То городские на болотных нападут, уведут их баб в полон. То болотные город подожгут и пограбят. И так из года в год, никогда не устанут. Раньше болотных Щур образумливал, не позволял в открытую идти, чтобы стенка на стенку, ведь это чисто самоубийство получится. А как Щур помер, так всё — удержать некому. Правда, забавно вышло? И те, и другие рассчитывали нагрянуть к противнику внезапно и застать врасплох. Как бы не так — столкнулись тут лбами! Сидят в кустах и друг за дружкой подсматривают, кто, мол, первый начнет, того стрелами и утыкают.
— Солнышко, они не случайно собрали два войска одновременно, — сказал Яр. — У каждой стороны полным-полно соглядатаев. Что в городе, что в лесах — есть кому следить, найдется, кто донесет, кто по секрету нашепчет.
— Да будто я не знаю! — фыркнула Милена. — Папка, а можно я Ванечку поцелую? Он с закрытыми глазами такой милый, прям не могу!
— Нельзя! — отказал отец. — До свадьбы не позволю.
И Яр в подтверждении запрета подсел поближе и притиснул к себе «почти зятя», обняв за плечи. Тот чувствовал себя крайне глупо, продолжая жмуриться и видеть глазами пустельги.
— А когда свадьбу нам устроишь? — не отставала дочка.