— Ой, так получилось! Ну, каюсь, не утерпела, согрешила до свадьбы, — захихикала Милена. — Как же с ним утерпеть-то, он же такой у меня лапочка!
— Постойте! — подошел ближе к фонтану внимательно прислушивавшийся к незнакомой речи Руун. — Мне показалось или она произнесла имя Сильвана? Что с ним? Она знает, где он теперь?
— Знает, он дома у нас, — сказал Светозар.
— А вы кто? — перешла на понятный для дракона язык лесная царевна. Обратилась к брату: — Это кто? Какое ему дело до моего Ванечки?
— Она за твоего Сильвана замуж выходит, — махнул рукой на сестрицу Светозар.
— Замуж? — опешил Руун.
— Да! Я его расколдовала, так что имею право! — провозгласила царевна. Подбоченилась и самодовольно защебетала: — Бедняжка сто лет простоял каменным истуканом из-за своего дурака-дракона, а я привезла его домой, сама же его выходила! Папка мне помогал советами. Ну, и сама теперь его беру себе в мужья, буду о нем заботиться, лелеять и беречь. Он же такой ранимый и в быту беспомощный!.. О, привет, Полкаша! Я тоже по тебе соскучилась! — обрадовалась она подошедшему поздороваться коню.
Марр онемел.
— А что значит «за твоего Сильвана»? — грозно переспросила Милена, бросив гладить водяной рукой конскую морду, к тому же Полкан успел вдоволь напиться. Царевна ткнула пальцем в сторону Рууна: — Ой, так он и есть тот дракон дурной, что колдовать нормально не умеет? Так, Тишка, его тоже привози! Ух, я ему выскажу в глаза его бесстыжие красивые всё, что я о нем думаю! И Ванечка выскажет, у него наверняка накопилось за столетие молчания. И вообще, такого красивого мужика, Тишка, не отпускай. Тащи к нам поскорее! Что-то мне подсказывает, дракон в хозяйстве пригодится.
— Тебе виднее, ты же у нас ведьма, тебе и пророчествовать, — согласился Светозар.
— Ну, тогда прощай, ждем! Не задерживайся! — махнула рукой царевна. И водяная фигура обрушилась обратно в фонтан всей мокрой массой, выплеснувшись волной через бортик.
— Мда-а! — сочувствующе протянул Светозар и хлопнул ладонью по плечу дракона. — Не повезло тебе — сама невеста пригласила тебя на свадьбу, не отвертишься. Воочию узришь, как она окольцует твоего бывшего любовника. Что ж в нем такого, что вы все с ума по очереди сходите? Ты, папка, теперь Миленка.
Ошеломленный Руун без сил плюхнулся на сырой бортик фонтана. Пробормотал:
— Как же так? Сотню лет — окаменевшим? Ведь ему то заклятье было на секунду… Как, почему?.. Я не знал. Боже, я не думал!..
Он беспомощно оглянулся на Грюнфрид. Та сжала зубы. Побежала и с разбега пнула ненавистного дракона по коленке:
«Ты не думал! Ты не знал!!! Ты!!! Из-за тебя всё!!! Ненавижу тебя!!!»
Руун не защищался от ее ударов, всё равно половина пинков досталась каменному бортику, слезы на глазах мешали гоблинке метить точнее. Дракон не побоялся обнять ее, притянул ближе, прижал взлохмаченной кудрявой головой к своей груди. Она побрыкалась и затихла, зашлась беззвучными рыданиями, цепляясь в его куртку пальцами так крепко, что прорывала мягкую замшу острыми коготками.
— Ну, вы что так раскисли? Если его под венец снарядили, то всё с ним нормально, жив-здоров, к браку пригоден. А с сестрицей, чтобы с нею сладить, сил надо немеренно! Хилый бы с ней и дня не выдержал, не то чтобы ночами постель делить, — тоже расстроился Тишка, на них глядя. — Да мало ли, что было в прошлом? Было и прошло, нельзя же переживать так о том, чего уже нет. Если обо всех несчастиях помнить, под этаким грузом не уйти далеко вперед.
Бубня скорее для собственного успокоение, Светозар отошел к Полкану. Обнял верного скакуна за могучую шею, погладил по гриве, вздохнул:
— Что ж получается? Миленка назовет Грушеньку дочкой, следовательно, станет она мне племянницей? Эх, видно, судьба у нашего рода такая! А я-то надеялся, что меня не коснется проклятие греховного влечения к родной крови… Хотя по крови Груша мне не родная, стало быть, можно?.. Ох, нет! О чем я думаю, боже!..
Эжен наконец-то вспомнил о заждавшихся его спутниках, явился. И от души подивился увиденному: гоблинка, плача, висела на шее у дракона, сам Руун тоже едва сдерживал слезы, при этом умудрялся выглядеть виноватым и счастливым одновременно, а Светозар обнимался со своим конем и тяжко вздыхал о чем-то с крайне озадаченным видом. Один Полкан был доволен жизнью и поглядывал по сторонам с ясным интересом поймать что-нибудь хрустящее для поживы.
— Простите, я задержался, — повинился менестрель. — Мы разговорились с лордом Вардом. Удивительно, как много фактов и событий хранит память бессмертного!
— Да? И что же такого рассказал тебе мой почтенный дедуля? — спросил Тишка.
— О, лорд Вард!.. — воодушевленно начал было Эжен, но осекся, непонимающе захлопал глазами. — Ваш дед? Он? Я полагал, вы внук владетельного лорда Орсааркса?
— Думаешь, это он? — встрепенулся Руун, рассеянно продолжая гладить по волосам тихонько всхлипывающую Грюн. — Почему ты так решил?
— Неужели я родного деда не признаю? Даже за бородой и морщинами, — сказал Светозар. — Отец мне подробно объяснил все его приметы, чтобы я обошел его за версту, если «не дай боже» приключилась бы случайная встреча. К тому же у него на пальце красуется то самое приснопамятное кольцо с острым камнем. Вряд ли кто-нибудь осмелился бы снять перстень с руки умирающего правителя, чтобы носить самому возле его могилы. Да и нет среди остекленевших эльфов гроба с их лордом.
Все задумались, взвешивая сказанное. Даже Полкан насупил брови, понимая, что речь идет о важном.
— Вы заметили, когда Руун упомянул, что у моего отца остался шрам на лице — как старика перекосило! Он еще при этом кулак сжал, точно вспомнил, как бил собственного сына… — не сдержался Светозар, высказался. — А папке-то и нужен был всего один-единственный поцелуй, чтобы морок влюбленности рассеялся! Он с ума сходил, он думал покончить с собой, он изводил сам себя, грыз и корил за испорченность — пока дядюшка не понял, что с ним такое происходит. Потом Виар сам уговаривал папку на этот злосчастный поцелуй, который должен был освободить разум и развеять чары!.. Так и вышло. После одного поцелуя Ксаарз понял, что испытывает к дяде лишь почтительную привязанность, как и положено воспитаннику, зато отца ненавидит и презирает. За то, что тот не попытался понять, не захотел разобраться… Впрочем, это всё в пошлом, и тем более не в моем, так что не мне в это лезть.
Светозар замолк, пыл постепенно прошел, выплеснувшись в горчащих словах. Он пристально поглядел на небо, прищурился на слабо светлеющий горизонт, усеянный точками тьмы.
— Я рад, что побывал здесь, — чистосердечно подытожил лесной царевич. — Здесь теперь всё другое. Всё иначе, чем запомнил отец и показал нам. Даже замок эльфов время изменило до неузнаваемости, оно беспощадно не только к смертным…
— Лорд Вард разрешил мне остаться, — торопливо произнес Эжен. — Если вы собираетесь вернуться домой, сэр Светозар, могу ли я быть вам полезен на чужбине? Не лучше ли мне с благодарностью принять предложение лорда Варда?
— Сам-то ты чего хочешь? — прямо спросил Тишка.
— Я умею охотиться, — стал невпопад перечислять менестрель, — я мог бы готовить еду, ухаживать за садом, смотреть за домом… ой, то есть за жилыми покоями. Мне хотелось бы остаться, чтобы слушать рассказы о бессмертных эльфах. Потом, когда-нибудь, я непременно сочиню длинную балладу о погибшем короле, об изгнанном принце…
— Ох, что ж с тобой поделаешь, оставайся, сочиняй, — разрешил Тишка. Строго предупредил: — Но учти, если моему отцу не понравится то, что ты про него насочиняешь, он тебя найдет, превратит в липку, посадит в огород лет на сто, чтобы ствол отрос потолще, после чего обдерет кору, спилит под корень и отдаст кобольдам, чтобы сделали виолу!
— Виолы из липы не делают, — оскорбился в лучших чувствах рыцарь. — Тем более вы же сами сказали, что ваш отец не имеет возможности выходит за пределы своего царства. Не всё ли равно ему, кто будет рядом с вашим дедом во дни уныния и печали?
— Да боюсь, как бы ты не утомил дедулю до смерти своими балладами! — ехидно заметил Руун.