Значит, нужно заранее продумать, о чем говорить десятилетним непоседам, а о чем лучше пока помолчать.
Пора вспоминать во всех подробностях. «Не ограничиваясь личной памятью».
Глава 1. Барышня на балу
Едва слышный шелест шелкового подола, стук изящных каблучков, поворот, снова поворот, искрящийся всплеск изумрудов браслета на руке, поднятой навстречу партнеру…
Элиза очень нравилась себе в бальном наряде. Она не могла посмотреть со стороны, но восхищенно-грустный взгляд кавалера отражал ее красоту лучше любого зеркала.
— Елизавета Павловна, — негромко сказал он, приблизившись в танце, — надеюсь, вы не лишите меня счастья видеть вас на осеннем балу в Цитадели?
Элиза улыбнулась. Чуть более лукаво, чем пристало барышне в разговоре с не-женихом. Особенно, когда дата свадьбы уже назначена.
— Я постараюсь уговорить Петра Васильевича.
При упоминании будущего мужа взгляд бравого лейтенанта императорской гвардии стал еще тоскливее. Элиза наклонила голову, пряча усмешку. Светлая прядь, продуманно-небрежно выбившаяся из прически, упала ей на лоб.
Пьера и уговаривать не придется. Ему все равно где Элиза и что она делает. Даже на бал Конца лета в ратушу не явился — сослался на дела. Тоже мне, жених.
Не хочешь ты танцевать — не надо. Но приличия-то можно соблюсти?! Нельзя же так явно показывать пренебрежение и невестой, и правилами хорошего тона!
Здесь, в ратуше, собралось все высшее общество Гетенхельма. Император Александр почтил бал своим присутствием, и даже канцлер Воронцов, известный нелюдим, станцевал первый тур!
И, конечно, все знакомые Элизы отметили отсутствие ее жениха.
«Ты скучный крючкотвор! — в который раз мысленно обругала его Элиза. — Свил гнездо из своих рабочих бумаг, как… как крыса в подвале!»
Танец закончился, и кавалер проводил Элизу к креслу пожилой графини, присматривающей за молодой просватанной девицей по древней традиции «для соблюдения приличий». Элиза поискала взглядом отца, но в бальной зале его не было. Павел Лунин, видимо, играл в карты или увлекся беседой с каким-нибудь седоусым генералом.
«Я от танцев еще при прежнем правлении устал», — говаривал, бывало, папенька, удаляясь в курительную.
Элиза не хотела себе настроение. И так скоро свадьба всю жизнь испортит. Она только тихонько вздохнула.
— Дорогая, не придавай женитьбе большого значения, — как будто услышала ее мысли графиня, — ничего не изменится. Будешь так же танцевать на балах, кокетничать, обсуждать новости и заниматься благотворительностью… Или чем ты там занимаешься?
— Простите?
— Детка, послушай старую бабку. Трагизм не красит милое личико, а Петр, или, как ты его называешь — Пьер — не чудище из сказок. Может быть, у вас все сладится. Может быть, и нет. Но если ты заранее решишь, что свадьба — конец света, так и будет.
Элиза остолбенело молчала. Не таких слов она ожидала от равнодушной старухи.
— А теперь, девочка, иди и веселись. Так же, как будешь веселиться и завтра, и через неделю, и через год. Нечего сидеть со стариками.
— Хорошо, — кивнула Элиза. А что тут еще скажешь?
Она шла по залу, улыбалась знакомым и слушала отголоски разговоров, выбирая, к какой группе присоединиться.
… - Вы слышали, как теперь называют этих бедняжек? — Охала княгиня, в ужасе округляя глаза. — «Дочки императора». После того, как Помазанник обещал работающим женщинам свою отеческую поддержку, народ все переиначил! В наше время «детьми империи» были сиротки, а сейчас…
— Вы правы, — кивнул ее собеседник, солидный господин в кавалерийском мундире, — если слабый пол взваливает на себя тяготы службы, пусть и гражданской, это не от хорошей жизни. Перевелись настоящие мужчины!
— Если бы! Моя племянница, княжна, при живых родителях рвется стать «дочкой»! Жениху отказала! Чего ей не хватает, не понимаю!
— Тетушка, — терпеливо-ласково улыбнулась стоявшая рядом барышня, — я хочу служить империи в меру сил и возможностей. Я же не мечтаю о военной карьере, как госпожа Орлова. Хоть и не устаю ею восхищаться. Юная барышня, а уже лейтенант рейтарского полка.
Элиза прошла мимо. В эту беседу ей вступать не хотелось.
…- Новый провинциал-охранитель Гетенхельмский. Вон, сидит, закусками лакомится. Вызван из захолустья, ставленник Архиепископа. Говорят, не жег ведьм просто за магию, непременно за злодейство, — совершенно не стесняясь, иронично говорил молодой человек в мундире Второго егерского полка.
— Последние указы предвосхитил? Ловок! И сделал карьеру, — хмыкнул его собеседник, седой старичок с тростью. — Императору, конечно, виднее… А я, уж простите, по старинке колдунов опасаюсь. Четыре века назад пол материка разнесли, вместо старой Рутении — болота с озерами, Гнездовск еле-еле оклемался. Хорошо, Мстислав наших предков собрал и до этих земель дошел и местную нечисть приструнил, а то ловили б лягушек по кочкам да трясинам, кабы не чего похуже.