Тут мне вспомнилась сценка из многосерийного документального фильма «Контрольная для взрослых», который мы с таким удовольствием смотрели по телевизору. Идет разговор с бабушками и дедушками именно об этом: о степени их участия в воспитании внуков. Двое выступающих представляют собой традиционную многоступенчатую семью, где старики живут вместе с молодыми родителями, делят с ними тяготы и заботы о самых маленьких. И не мыслят себя врозь. Большая часть присутствующих на передаче, помогая взрослым детям, сетует на свою долю и сомневается в правильности своего поведения. Были и такие, что считают своим правом и чуть ли не долгом предоставить молодым самим справляться с собственными трудностями. Однако именно самая решительная защитница идеи бабушкиной «автономии» вдруг со вздохом обронила: «Хорошо тем, кто не расставался со своими взрослыми детьми. Каково-то в старости возвращаться в семью».
Признаюсь, меня потрясла эта мысль. А действительно, не похож ли отход от взрослых детей на развод молодой еще матери-бабушки и отца-дедушки с семьей своего ребенка?
И с какими глазами потом возвращаться к ним, уже будучи слабыми, больными, беспомощными, нуждающимися в уходе, тепле и любви? Мне не раз доводилось встречать в нашей печати упреки в жестокости молодых людей, забывающих престарелых родителей. А не может ли быть и такой вот ситуации, когда жалуются именно те старики, что сами в эгоистических целях упорно рвали все нити, связующие три поколения? Нет-нет, всем известно: бывают избалованные заботой, неблагодарные дети и внуки. Их все равно настигает расплата: если не их собственной судьбой, то отношением к ним следующего поколения. А со стариками какие счеты? Но и требовать нежности от покинутых некогда детей, тем более внуков, несправедливо.
Нынешним же материально обеспеченным пенсиями престарелым бабушкам и дедушкам как раз больше всего и должно быть нужно сознание: мы дороги, необходимы кому-то на земле. Это даже медики признают: все старческие недуги усиливаются, если нет этого ощущения своей необходимости, полезности. Последняя возможность растопить лед остывающего сердца — это погреться в лучах веселых и любящих глаз внуков и правнуков.
В предсмертном письме С. А. Толстая обращается со словами любви и прощения ко всем родным и близким. Но особенно прочувствованные строки отнесены к внучке, Тане Сухотиной.
«Совсем особенно отношусь к тебе, моя дорогая, горячо любимая, милая внучка Танюшка. Ты сделала мою жизнь особенно радостной и счастливой. Прощай, моя голубушка! Будь счастлива, благодарю тебя за твою любовь и ласку. Не забывай любящую тебя бабушку С. Толстую».
В народе говорят: внуков любят больше, чем собственных детей. Не знаю, больше ли, но по-иному. Это точно. Если вообще любят. Более осмысленно, более бескорыстно и сосредоточенно. Любовь, как известно, требует досуга. Когда у человека есть время и охота всмотреться в маленькое существо, вслушаться в его лепет, открывается много такого, что в сутолоке будней, наполненных работой, можно упустить, не заметить. А значит, не оценить, не удивиться и не обрадоваться тому, что удивляет и радует малыша. А именно на заинтересованности взрослого строится и ответный интерес, доверие, открытость ребенка, который очень точно знает, кому важны его заботы, его переживания, а кому нет. Эта сердечная доверчивость малышей бывает особенно дорога тогда, когда собственное взрослое дитя закрыло душу для матери и отца, сведя все общение к набору ритуальных слов и знаков уважения.
Обостренное чувство к внукам нередко испытывают бабушки и деды, что не насытили своего родительского желания, имели единственного ребенка. Им бывает мало одного внука или внучки. Они молят молодых подарить еще возможность нянчить, растить малышей. (Эту потребность ученые назвали «средством биологического обновления».) Однако все чаще они слышат решительный отказ: им пеняют на их собственный пример. Упрек справедливый. И не докажешь юным головам свое запоздалое раскаяние, опасение за их родительское благополучие при единственном ребенке.