Однако встречи со школьниками, беседы с их педагогами убедили: прежние истины нуждаются в переосмыслении. Время и жизнь заставят пересмотреть традиционную позицию «невмешательства» даже самых щепетильных педагогов. Всеобщая грамотность, возможность читать самую разнообразную литературу (отечественную и переводную), где освещаются интимные отношения, возможность видеть зарубежные фильмы, где эта тема трактуется весьма откровенно, не позволяют далее самоустраняться тем, кто способен рассказать юношам и девушкам о самом сокровенном, не возбуждая нездорового любопытства. И это тем более необходимо, что все равно ни один молодой человек не остается в полном неведении в этих вопросах до брака. И мальчиков и девочек так или иначе просвещают сверстники и старшие «опытные» советчики. «Подворотной академии» должна быть противопоставлена четкая система полового просвещения.
Мудрецы недаром предостерегали: полузнание хуже полного незнания. Значит, состояние дел у нас может оказаться хуже, чем у предков, что приобретали знания «наглядно», учились у природы и на старших глядя, поскольку большинство населения до недавнего времени жили кучно, взрослые и дети на глазах друг у друга. Семья и была своеобразной «школой чувств». Сейчас дети-горожане оторваны от учительницы-природы, отгорожены и от родителей. Таким образом, обучение может быть прежде всего словесным. А кто с юношами и девушками должен вести разъяснительные беседы? Педагоги кивают на родителей, а те ждут помощи от школы. В конце концов, и те и другие хватаются за успокоительные суждения о том, что половая этика во многом определяется общей культурой личности, в том числе эмоциональной. Мы, дескать, и учим детей воспринимать красоту мира, человеческих отношений. И этого довольно. Кто от природы и по воспитанию добр, чуток, гонок в своих вкусах и пристрастиях, тот и в интимной сфере проявит эти свойства. Найдет дорогу к сердцу, не обидит, не унизит любимого, любимую ни словом, ни жестом, ни действием.
Так-то оно так, да не совсем. Порой же случается, что как раз натуры, тонко чувствующие, терпят крах в половых отношениях, потому что не умеют соединить духовную высоту с «низменностью» физических проявлений любви. Избыточная застенчивость и скромность бывает так же вредна для естественного проявления плотской любви, как и безоглядное бесстыдство. Найти внутреннюю гармонию в соединении этих двух начал — духовного и физического — без разумной и деликатной подготовки молодым людям редко удается с первых месяцев совместной жизни. А это время и создает общий настрой, который потом разрушить, изменить бывает очень сложно. И у иных супругов получается, что годы, лучшие годы проходят, пока в результате мучительных поисков находят они желанное единение. А нередко менее выдержанные и терпеливые так его и не достигают. И расстаются любящие и любимые, расстаются изломанные, опустошенные, разуверившиеся, боящиеся повторения печального опыта семейных отношений с новым суженым. И пусть таких случаев единицы на сотню, пусть, в конце концов, большинство обретает искомое счастье через неудачи и ошибки, все равно нужно помогать смягчать эти ошибки и не давать отчаиваться неудачникам.
В 50-е годы вышел роман замечательного писателя-философа, фантаста Станислава Лема «Возвращение со звезд». В нем говорилось о впечатлениях космонавтов, вернувшихся на Землю через триста лет после старта. Их многое удивило в образе жизни земляков, кое-что понимали и принимали они с трудом. И прежде всего такое правило:
«Считалось естественным, что воспитание детей требует высокой квалификации и всесторонней подготовки, даже специального обучения; чтобы получить разрешение завести ребенка, супруги должны были сдавать что-то вроде экзаменов; вначале мне это показалось весьма странным, но, подумав, я вынужден был признать, что парадоксальность обычаев скорее отягощала нас, а не их — в старом обществе нельзя было, например, строить дом, мост, лечить болезни, наконец, просто выполнять административную работу, не имея соответствующего образования, и только наиболее ответственное дело — рождение детей, формирование их психики — было отдано на произвол слепого случая и минутного желания, а общество вмешивалось лишь тогда, когда ошибки — если они были совершены — уже было поздно исправлять.
Таким образом, право иметь ребенка стало теперь особым отличием, его давали не всякому…»