Так что такое дом и его заботы для женщины и женщина для него? Как видим, представление об этом «предмете» меняется в зависимости от возраста человека.
Вчитываясь и вслушиваясь в то, что говорится и пишется на эту тему, и здесь легко можно запутаться, увязнуть в противоречиях. С одной стороны, это самые необходимые, естественные, вечные труды по воспроизводству жизни. С другой, отупляющий, обкрадывающий душу, тянущий в болото мещанства быт. Труд здесь, дескать, однообразный, утомительный, малопродуктивный, грязный, нетворческий, поэтому от него надо избавлять семью. При этом обычно ссылаются на высказывания В. И. Ленина по этому вопросу, не делая оговорок, что за 60 лет, прошедших с той поры, не только в общественном производстве, но и в домашнем произошли разительные перемены.
До революции сельские жители составляли почти 80 процентов населения страны. И все члены семьи, по сути, занимались домашним хозяйством, действительно низкопроизводительным и тяжелым, когда мучительными усилиями удавалось лишь избежать голодной смерти. Я попыталась мысленно перечислить, сколько труда нужно было затратить бабушке, чтобы приготовить самую простую пищу, ну, например, сварить молочную лапшу. Она должна была помочь мужу в посевной и уборочной страде, смолотить зерно, просеять муку. Чтобы получить молоко, нужно было скосить и убрать траву на сено для коровы, потом ее ежедневно обихаживать, кормить, поить и доить. И сам процесс приготовления этой самой лапши был несоизмеримо трудоемким. Нужно было натаскать воды из реки или колодца, дров для печки (кстати, их тоже она помогала заготавливать в лесу и пилить), разжечь огонь, замесить тесто, раскатать его и нарезать, а потом уже засыпать в кипящее молоко, которое она тоже сама добыла, не в магазине купила.
Уфф! Одно перечисление и то утомительно. Сколько же сил нужно было для того, чтобы везде поспеть и все переделать! Вставала она засветло и ложилась затемно, и вся жизнь уходила на заботы: накормить, одеть, обогреть семью.
Вот от этой нерентабельной траты времени и способностей, при которой уже ни на что иное, кроме питания и согревания себя, не хватало возможностей, и призывал освободить женщину В. И. Ленин. Нынче горожанка может себе позволить в течение почти десяти часов отсутствовать дома, зарабатывая на производстве деньги на ту самую лапшу и ребятишкам на молочишко. На все домашние дела остается всего часа три-четыре, и в них укладывается гораздо больше дел самого разного свойства, чем успевала ее хлопотунья-предшественница. Почему? Да потому, что сам характер домашнего труда, его оснащенность не имеют ничего похожего на прежний. Мы пользуемся всякими отопительными, осветительными приборами, холодильниками, электроутюгами, стиральными машинами, соковыжималками, кофемолками и прочими приборами, что значительно сокращает наши расходы времени и физических сил.
Это уже известно: современный труд горожанки дома становится разновидностью индустриального. Так, вычислено, что один работник из сферы общественного питания за полный рабочий день (8 часов) может накормить лишь 8 человек. Сюда, естественно, включаются трудовые затраты не только поваров, но и множества вспомогательных работников (судомоек, раздатчиц, официантов, кладовщиков, разнорабочих и руководящего звена столовых и ресторанов, а также бухгалтеров, контролеров и т. п.). А одна хозяйка за полтора часа наготовит пищи на семью из трех-пяти человек. Выходит, профессионал тратит на одного едока больше времени, чем «любительница». И при этом готовят в столовых хуже, менее экономно, менее разнообразно, менее калорийно и вкусно, что тоже признано специалистами.
Выходит, что по своей производительности, энерго- и электровооруженности и технизации домашний труд стал совсем иным, количественно и качественно новым, а отношение к нему ничуть не изменилось, осталось старым. Вновь и вновь слышатся голоса, требующие «освобождения» семьи от кухонных забот, словно бы и впрямь цель социальных преобразований заключается в том, чтобы всех людей сделать законными бездельниками, получающими все блага без каких бы то ни было усилий. Этакий потребительский рай мерещится сторонникам «кнопочной цивилизации».
Такая же двусмысленность в отношении к материнским, женским заботам. С одной стороны, признание высокого нравственного долга и даже подвига хорошей матери и жены. С другой — снисходительное отношение к тем, кто избирает для себя только эту деятельность, как к неполноценным, ограниченным, в чем-то даже ущербным. К примеру, любой человек оценит как человеческий профессиональный и гражданский подвиг поведение врача, который забыл о себе, ночи недосыпал, просиживая у постели больного, и, выходив его, радостно сообщает коллегам: «Анализы стали спокойнее, ему лучше!» Мы таким рвением будем тронуты до слез. Но если мать, что в бессонном бдении выходила собственного ребенка, явится к близким с радостной вестью о выздоровлении, неприбранная, небрежно причесанная, близкие нередко брезгливо морщатся: «Ограниченный, опустившийся человек». И не всегда эти близкие — нечуткие, неглубокие люди. Напротив. Лев Толстой силой своего таланта и авторитета утвердил, усугубил это двойственное отношение к роли матери и жены.