Значит, второе противоречие заключается в том, что мать должна бы учить детей прежде всего самосохранению, умению выжить и лучшим образом приспособиться к существующим условиям бытия. А в реальности мы преклоняемся перед матерями, которые учат детей не щадить себя во имя чужого благополучия.
Третье противоречие мне видится в распределении ролей между матерью и детьми. В идеале мать — ведущая, наставница, руководительница их жизни. А дети — ведомые, исполнители ее воли и наказов всегда и во всем. В реальности же мы ценим ту мать, что, не теряя ни любви, ни авторитета у своих детей, становится их помощницей, принимает их правду и веру, даже если они отличаются от ее устоявшихся воззрений и привычек. В литературе такой пример являет собой преображенная судьба горьковской Ниловны. Мать с готовностью пошла на выучку к сыну, стала его духовной дочерью, если так можно выразиться. Значит, хороша не только та мать, что умеет хорошо учить, но и та, что хорошо у детей учится.
Наконец, еще одно противоречие в материнской миссии: соединение в одном лице роли защитницы и судьи своих детей. Многим матерям знакомо это чувство: как мы не любим выслушивать обидные, пусть и справедливые нарекания на наших ребятишек от чужих людей! В то время как сами мы бываем непримиримыми и нетерпимыми к их порокам. А если говорить о более высоких категориях, то нередко матери, готовые своей жизнью, своей грудью защитить родное дитя от напастей, скажем, войны, они сами же карают презрением своего отпрыска, спасшего свою жизнь ценой трусости, предательства.
Есть такая легенда о древней римлянке: у нее сын перешел в стан врагов и возглавил войско, осаждавшее родной город. Мать пошла на свидание к сыну и убила его. Убила как врага, а оплакала как родное дитя. В годы нашей Великой Отечественной войны миллионы матерей посылали своих сыновей и дочерей на защиту общей нашей матери-Родины, становились их соратницами и на фронте и в тылу. Недаром благодарные потомки рядом с памятниками героям войны ставили памятники и их матерям. Однако ими был совершен подвиг, который, думается, еще не нашел достойной оценки и воплощения в произведениях искусства. Женщины-матери спасли, вскормили на скудных хлебах, подняли и поставили на ноги целое поколение детей — сирот военного времени? Не дали пропасть, сгинуть, сбиться с пути миллионам ребятишек, заменив им погибших родителей. Когда нынче иные благополучно устроенные женщины отказываются иметь ребенка или останавливаются на одном, ссылаясь на трудности и занятость, не мешало бы им напомнить об этом. Ведь и их предшественницы были тоже не домохозяйки, а работницы, но хватало у них сил, и физических и душевных, не только на своих, но и на чужих детишек, которые зато и любили и уважали их как родных.
Как видим, в понятии «хорошая мать» сложно переплетаются требования, что предъявляют к ней природа и общество. Иногда эти требования решительно противоречат друг другу. Большое искусство — найти равнодействующую силу, которая помогла бы, не разрушая естественные чувства и стремления матери, уравновесить их с общественными потребностями и нормами. Что же мешает жаждущим овладеть искусством материнства? Надо признать, что, кроме общих, так сказать, теоретических представлений о должном, в нашем быту мы часто следуем правилам поведения, которые диктует ближайшее окружение. А правила и советы эти нередко бывают далеки от идеала. По утверждению философов, влияние микросреды на наше мировоззрение и поступки нередко оказывается более сильным, нежели опосредованное влияние макросреды. В переводе на обыденный язык, наше домашнее «радио», какая-нибудь Марья Алексеевна, может стать более авторитетным судьей, нежели ученые советчики из радиопередачи «Взрослым о детях». А еще есть незримые управители нашими пристрастиями: мода, престиж, желание быть «как все» или «не хуже других». Сколько слез, маминых и детских, пролито перед алтарем этих идолов! Сколько добрых намерений и прекрасных чувств было изуродовано до полной неузнаваемости ложно понятым представлением о материнском долге!
На память пришли истории двух матерей, выведенных А. Герценом в его философско-психологическом романе «Кто виноват?». Обе помещицы, обе вышли из крестьян. Одна много преуспела в создании материального достатка своему чаду:
«Только ум женщины, только сердце нежной матери… может изобрести все средства, употребленные ею для достижения цели. От сушения грибов и малины, от сбора талек и обвешивания маслом до порубки в чужих рощах и продажи парней в рекруты, не стесняясь очередью, — все было употреблено в действие… и надобно правду сказать, помещица села Засекина пользовалась репутацией несравненной матери».