– О чем ты думал, когда сотворял такое с нашим сыном?! – Микото перешла на крик, отойдя от шока, и указала пальцем на Фугаку, со злостью смотря на него. – Все ваши ссоры, разве ты не видишь, что в этом вся причина?! У вас постоянно с ним были конфликты, именно из-за этого Саске хотел как можно меньше проводить время дома! Именно поэтому он связался с этой бандой!
– Хватит, – грубо перебил жену Фугаку, – это не имеет сейчас никакого значения. Успокойся, не начинай истерику. Нам уже нужно ехать. Похороны начнутся через полчаса.
– Да как ты можешь так спокойно об этом говорить!! – в глазах Микото опять стояли слезы. – Твой сын, Фугаку! Он твой сын!! Ты хоронишь своего собственного сына! Как же меня раздражает это твое учиховское поведение. Ты как будто статуя без чувств и эмоций. Тебе плевать...
– Я сказал хватит! Не смей говорить о том, чего не знаешь! Не считай, что только тебе тяжело потерять сына, потому что ты – мать! Я, в отличие от тебя, Микото, беру на себя все заботы. Я пытаюсь держаться, хотя в душе, черт тебя подери... – старший Учиха замолчал, отвернувшись от жены, и прикрыв руками глаза.
– Да кому нужна твоя сдержанность!!
Итачи медленно облокотился на стену позади себя, он не любил конфликты, но сил, чтобы успокоить мать у него сейчас совершенно не было. Он так устал...
Микото меж тем продолжала с удвоенной энергией, подойдя ближе к мужу:
– Закрываешься в кабинете, а утром я нахожу тебя рядом с тремя пустыми бутылками из-под коньяка. Кому от твоей сдержанности лучше, скажи мне? Или было лучше Саске? Я с ума сходила от вас обоих. Знаешь, почему он так себя вел? Потому что он твоя копия, Фугаку! Чистая копия! Ты закрывал свои чувства от него – он от тебя. Поругавшись, вы уходили в разные стороны, а что оставалось делать мне???
– Он начинал первым, Микото. Мы это уже осуждали... – голос старшего Учихи был печальным и тихим.
– Он был подростком!! А ты, взрослый мужчина, вел себя наравне с ним! Ты заставил его так себя вести. Если бы ты был мягче с ним, он бы не гулял ночью с этой своей бандой. И тогда бы он... он был бы сейчас жив! Ты... ты во всем виноват, слышишь?? – крик Микоты перешел в сплошные рыдания, и Фугаку обнял ее за плечи.
– Ты, ты, и я... – голос матери поник. – Мы все виноваты. Мы виноваты в смерти сына!! Как я могу жить с этим дальше. Все могло быть по-другому!! Если бы я поговорила с ним, почему я с ним не поговорила?... Я виновата в смерти сына...
– Не надо, милая, не надо... Микото! Что с тобой!? Очнись, Микото!
Итачи встрепенулся, обеспокоенно посмотрев на родителей. Мать буквально повисла на руках отца, глаза у нее закатились, тело ослабло.
– Что случилось? – Итачи тут же оказался рядом с мамой, помогая отцу.
– Не знаю, она вдруг потеряла сознание, – поспешно ответил Фугаку, – тут в двух шагах поликлиника. Я отвезу ее, не переживай, Итачи, это всего лишь нервный срыв.
– Я помогу тебе.
– Нет. Кто-то из нас должен быть на похоронах Саске, поэтому езжай туда.
Вскоре за окном послышался визг шин, ознаменовавший, что отец поспешил отвести маму в больницу.
Итачи остался один. В таком большом доме. В полной тишине.
Он уже собрался выйти в прихожую, но ноги внезапно остановили его, а взгляд переместился наверх, на второй этаж, там, где была комната Саске. Он не хотел туда идти, но... Ступеньки скрипнули под шагами, когда Итачи решился подняться наверх, как будто весь дом тоже за эту неделю постарел и осунулся от горя, как и его обитатели. Взявшись за ручки двери, Итачи долго не мог ее открыть. Сил на это совершенно не хватало, или же юноша просто боялся. Боялся горькой правды, которая заново готова была обрушиться на него, когда он зайдет туда. Откроет эту дверь и погрузится в мир, ранее принадлежавший его младшему брату. Младшему брату, который больше никогда здесь не появится.
Дверь отворилась почти сразу, стоило только ее едва ощутимо толкнуть вперед, и Итачи тут же очутился в совершенно другом мире. Эта комната настолько отличалась от остальных комнат дома, что казалось, будто ты действительно попадаешь в другую Вселенную. Ноги оказались на мягком ворсистом ковре, а в глазах рябило от множества всевозможных вещей, валявшихся здесь где попало. Сама комната была обставлена современно и богато, как и у всех подростков, у которых имеются обеспеченные родители. Взору тут же предстала аккуратно застеленная одноместная кровать с неброским постельным бельем в серых тонах. На ней валялись маленькие подушки такого же серого или синего цвета, некоторые даже были раскиданы по полу. Над спальным местом возвышались полки, плавно переходящие в два небольших открытых шкафчика по бокам от кровати. Наверху располагалась стереосистема, маленькая, но мощная, Итачи не понаслышке знал об этом, а шкафы битком были забиты всевозможными дисками с названиями песен и альбомами любимых групп Саске. Некоторые были знакомы Итачи, что-что, а вот рок-музыку он любил, правда не так фанатично ею увлекался, как Саске. Младший брат даже захотел на один из своих дней рождения бас-гитару, и, как было всегда, родители не смогли отказать своему сыну. Этот забытый и покинутый музыкальный инструмент сейчас был кинут в углу. А ведь у Саске действительно отлично получалось играть. Если бы он продолжил, возможно, что смог бы получить карьеру музыканта. Успешного музыканта, в этом Итачи не сомневался. Рядом с гитарой был небрежно брошен школьный рюкзак, также позабытый своим владельцем, а на письменном столе напротив кровати в огромном беспорядке валялись книги, ручки и карандаши, кое-где пакетики из-под чипсов и фантики от конфет, было видно, что младшего Учиху не сильно волновала его учеба. Хотя тут же сверху на полочке были выставлены, словно напоказ, кубки и различные награды. Саске ведь когда-то все-таки учился, и учился хорошо. Но сейчас эти столь необходимые ранее родителям золотистые награды, прикрывающие плакаты с голыми барышнями, были никому не нужны.... Они больше не имели значения.
Все стены в комнате были завешаны плакатами: на многих из них были изображены странные незнакомые Итачи люди, которые выглядели, мягко сказать, угрожающе. То они жутко улыбались, или же с сумасшедшим взглядом орали в микрофон, то делали такие вещи на сцене, что скромному Итачи стало даже немного не по себе. Некоторые плакаты изображали полуобнаженных женщин, как Итачи уже успел заметить, но больше всего плакатов было с ястребами. Красивые гордые птицы, распрямив крылья, взирали с картинок на Учиху с высокомерным самолюбивым взглядом. Саске полюбил ястребов, еще когда был совсем маленьким. Он увидел этих хищных птиц в зоопарке, и потом постоянно восхищался их красотой. А с недавних пор ястреб стал для подростка символом, олицетворяющим свободу и независимость.
В комнате было темно, на улице шел дождь, а включать свет Итачи не хотел. Кровать Саске была аккуратно застелена. Старший Учиха присел на нее, боясь сделать что-то не так. Итачи чувствовал себя лишним в этой комнате, которая буквально всем своим видом показывала агрессию к незнакомцу. Как будто если он случайно что-то заденет или сдвинет, то вещи мгновенно начнут огрызаться, имитируя поведение его младшего брата. Саске не любил, когда нарушают его личное пространство и входят в его комнату, и для родителей это было что-то вроде табу: комната Саске под запретом, а сам Итачи очень редко появлялся здесь и слишком поздно узнал об этом странном поведении брата.