Бедняга покраснел и, что-то пробурчав себе под нос, вернулся к кассе.
— Ты сегодня в мастерской работаешь, Фил?
— Совершенно верно, миссис Клермонт.
Филипп выбрал пакет чипсов для Кэма и подошел к полке с молочными продуктами, чтобы купить себе йогурт.
— А ведь обычно ваш младшенький приходит за обедом, верно?
— Он в школе. Сегодня же пятница. — Филипп взял первую попавшуюся упаковку.
— Ну конечно, — рассмеялась Нэнси, игриво постучав себя по голове. — И где только мои мозги? Красивый мальчик. Рей, наверное, гордился им.
— Не сомневаюсь.
— Мы слышали, у него объявилась родственница.
— Насколько я помню, у вас всегда был хороший слух, миссис Клермонт. И еще два кофе, Мамаша. Большие.
— Сейчас сделаем. Нэнси, ты уже нахваталась достаточно новостей. На целый день хватит языком чесать. Если еще немного задержишься, пытая парня, опоздаешь в парикмахерскую.
— Не знаю, что вы такое говорите, — фыркнула Нэнси, наградив Мамашу сердитым взглядом, затем взбила волосы. — Но мне и впрямь пора. Мы с мужем сегодня идем на ужин с танцами к Эвансам, и, разумеется, мне нужно привести себя в порядок.
Она выпорхнула из лавки и засеменила к салону красоты.
Мамаша прищурилась и обратилась к остальным:
— Если вы здесь по делу, Малыш вас обслужит. А без толку нечего тут прохлаждаться. Это не парк. На улице рты разевайте.
Филипп кашлянул, скрывая усмешку, и заметил, как несколько человек поспешили из лавки, внезапно вспомнив, что у них есть дела в другом месте.
— У Нэнси Клермонт мозгов меньше, чем у гусыни, — провозгласила Мамаша. — Вечно расфуфырится, как королева, а такта ни на грош. Она с улыбкой повернулась к Филиппу. — Не скажу, что я менее любопытна, чем все остальные, но, Бог свидетель, тот, кто пытается выудить информацию, не заботясь о приличиях, не только грубиян, но в первую очередь дурак. Терпеть не могу невоспитанности и глупости.
Филипп облокотился на прилавок.
— Знаешь, Мамаша, я вот все думаю, может, мне назваться Жан-Клодом и переехать в какой-нибудь винодельческий район Франции, где-нибудь в долине Луары. Куплю там виноградник.
В глазах собеседницы заплясали смешинки. Она слышала эту байку в разных вариациях на протяжении многих лет.
— Ну-ну рассказывай.
— Буду смотреть, как зреет на солнце мой виноград, и есть свежеиспеченный горячий хлеб с сыром. Представляешь, как бы я классно зажил? Если бы не одно обстоятельство.
— И что же тебя удерживает?
— Ты. Без тебя я там не смогу быть счастливым. — Он схватил ее руку и смачно поцеловал. Мамаша разразилась громким смехом.
— Ну и плут! Никогда не знаешь, чего от тебя ждать. — Она отерла с глаз выступившие слезы и вздохнула. — Нэнси, она ведь не злая по натуре. Просто глупая. Рей со Стеллой, кто они ей были? Обычные знакомые. А меня с ними связывали совсем другие отношения.
— Знаю, Мамаша.
— Люди любят поболтать, хлебом не корми.
— И это я знаю, — кивнул Филипп. — Как и Сибилл.
Брови Мамаши взметнулись и опустились. Она поняла намек.
— Хорошая девушка. Не робкого десятка. Молодчина. Сет должен гордиться такой родственницей. И дедом своим тоже. — Она помолчала, заливая бутерброды соусом. — Думаю, Рею со Стеллой она бы понравилась.
— А тебе? — тихо спросил Филипп.
— Угу. Мне она нравится. — Мамаша улыбнулась, быстро заворачивая бутерброды в белую бумагу. — Она вовсе не задирает нос, как утверждает Нэнси. Просто застенчивая.
Филипп раскрыл рот от изумления.
— Застенчивая? Сибилл?
— Конечно. Очень старается не выглядеть таковой, но ей это стоит больших усилий. Ладно, неси бутерброды брату, а то он с голоду помрет.
— Какое мне дело до кучки придурков, живших двести лет назад?
Сет сидел перед раскрытым учебником истории с упрямым выражением на лице и со смаком пережевывал виноградную пластинку «Баблишес». После десяти часов тяжелого физического труда в мастерской Филипп был не в том настроении, чтобы мириться с очередным приступом раздражительности Сета.
— Отцы-основатели нашей страны не были придурками.
Сет фыркнул и ткнул пальцем на рисунок во всю страницу с изображением Континентального конгресса.
— Как же не придурки, когда пялили на себя чудные парики и ходили в девчачьей одежде?
— Тогда мода была такая. — Филипп понимал, что мальчик дразнит его, но все равно почему-то шел у него на поводу. — И, обзывая людей придурками только за то, что твоему пониманию не доступны их манера одеваться и стиль жизни, ты демонстрируешь свое невежество и нетерпимость.