— И что же у нас такого хорошего? — стало мне интересно.
— Да вот, появились кое-какие подвижки по убийству Жангуловой, — сообщил Шаболдин.
Так, это и правда неплохо. Что-то расследование её убиения как-то мимо меня шло, узнавать про сообщников Малецкого и странности врачебной практики доктора Ломского оказалось интереснее, но это я зря. Всё же Жангулову убили после того, как губной сыск проявил интерес к её знакомству с Бабуровым, а это уже прямо затрагивает мои интересы в деле.
— И что же за подвижки? — послушаю, что там у Бориса Григорьевича...
— Что утром в день своей смерти она в лавку Эйнема ходила, мы знали, — поведал Шаболдин. — Да только я-то тогда не знал, что это значит. Вчера допросили Нечаева, второго приказчика в лавке, он вместо Бабурова туда поступил на службу, так Нечаев говорит, что с Лизуновым Жангулова особо и не переговаривала, только по покупкам. Ну, могла пару слов и шепнуть, я так думаю.
Ну это да, могла. Я кивком пригласил Шаболдина продолжать.
— А вот что Жангулова делала вечером перед тем, как её задушили, с этим у нас загвоздка, — пристав недовольно нахмурился. — По записям Аминовой, Жангулову пригласил на ночь студент Васильков, да только и сам Васильков от того открещивается, и на очной ставке ни он Аминову, которой якобы заказывал девку, не признал, ни она его не признала. Аминова говорит, пришёл некий молодой человек в студенческом мундире, назвался Васильковым, адрес сказал, кстати, тот самый, где Васильков и проживает, задаток дал, всё как положено. Вот на полпути к тому дому, где студент комнату снимает, Жангулову и убили.
Да уж, хорошо кто-то следы заметает. Но, кажется, Борис Григорьевич не выговорился ещё до конца...
— Приметы того лжестудента Аминова описала плохо, они много кому подойдут. Думаю дождаться, пока изограф Елисееву Лизунова нарисует, да показать рисунок Аминовой. Глядишь, она его в том лжестуденте и опознает...
Хм... Что-то мне кажется, не будет такого. Но и хуже от того не станет.
— А самого студента проверили на предмет знакомств с остальными, кто по делу проходит? — задал я более интересный для меня вопрос.
— Вот как раз и проверяем, я людей послал уже, — что ж, службу свою Шаболдин знает. — Проверяем с особым тщанием, потому как Васильков на медицинском факультете учится.
Да, знает. Раз в деле возник очередной человек, связанный с медициной, губные будут искать возможную его связь с доктором Ломским, это очевидно.
— Но, Борис Григорьевич, если некто, назвавшийся Васильковым, правильно сказал адрес студента и саму фамилию его знает, разумно же предположить, что он сам с Васильковым знаком? — уточнил я.
— Разумно, — немедленно согласился Шаболдин. — И это мы тоже проверим. Но уж больно удобным этот Васильков для убийцы оказался...
— Это почему же? — не понял я.
— Ежели от Аминовской блядни пешком идти к дому, где снимает комнату Васильков, часть дороги пролегает по таким же тихим переулкам, как и тот, где Жангулову удушили. Люд там живёт небогатый, все рано утром работать идут, а потому и спать ложатся рано, вот никто ничего не видел и не слышал.
— А что, лже-Васильков тот именно Жангулову заказывал? — всё время после того, как Шаболдин рассказал эту историю со студентом, меня не покидало ощущение, что тут что-то не так, и наконец-то я понял, что именно.
— Аминова говорит, так, — ответил Шаболдин.
— Значит, получается, он должен быть с нею знаком? — вопрос показался мне вполне резонным.
— Ну да, так и получается, — согласился пристав и тут же сообразил: — То есть, вы хотите сказать, а где же они могли познакомиться?
— Именно, Борис Григорьевич. Тот, кто оставил заказ, Жангулову знал. И чем она занимается, знал, и где она этим занимается, знал тоже. Это или кто-то из завсегдатаев блядни, или и правда Лизунов, но вот его-то Аминова не опознает ни за что. Хоть рисунок ей показать, хоть живого Лизунова, скажет, что знать его не знает и вообще первый раз видит.
— А и верно, Алексей Филиппович, — задумчиво пробормотал Шаболдин, погрузившись в какие-то свои мысли.
— И студента Василькова этот заказчик знал тоже, — добавил я. — По крайней мере, знал, где тот живёт, и что он студент, знал тоже, раз сам студентом нарядился.
— Ладно, будем, значит, проверять и это, — заключил пристав.
По пути к дому я обдумывал услышанное от Шаболдина. Само по себе появление в деле новых людей меня не пугало. Всегда так бывает, тут ничего не поделаешь. Всплывают новые люди, новые события, новые подозрения и предположения. Это нормально. Со временем накапливается некая, как сказали бы в бывшем моём мире, критическая масса сведений, и вот её уже можно и так, и этак раскладывать по полочкам, рассматривать с разных сторон и приходить к более-менее логичным и непротиворечивым выводам, а из них уже складывать общую картину. Сейчас же я нахожусь в начале этого пути, и всё, что мне известно, представляет собой лишь разрозненные кусочки той самой картины. Хотя и по ним кое-какие выводы сделать уже можно.