— Отец Роман! — запоздало приветствовал я иеромонаха. — Здравствуйте! Простите, сразу вас не приметил! Благословите!
— И тебе здравствовать, сын мой! — с лёгкой улыбкой ответил иеромонах после благословения. — Рад видеть тебя снова!
— Отец Роман доставил нам бумаги, что вы сейчас читали, — вклинился Шаболдин. И две просьбы его высокопреподобия.
Я слегка напрягся. Если высокое лицо подчёркивает, что его слова — именно просьба, это всегда означает, что в случае её неисполнения методы убеждения, а то и принуждения, могут быть уже совсем другими и лучше бы с этими методами близко не знакомиться. А тут ещё и не просто просьба, а сразу две...
— Отче, повторите, пожалуйста, для Алексея Филипповича, — сказал пристав.
— Отец Власий просит не подвергать Игнатия Ломского допросу под заклятием, — сообщил иеромонах. — Отвечать он и без того будет, волю мы ему подавили. Полное магическое запрещение тоже наложили, но очень уж искусным оказался Ломский в недозволенных магических практиках и потому лучше рядом с ним никаких магических действий не предпринимать.
— И моё предвидение тоже? — спросил я.
— Ваше предвидение, Алексей Филиппович, — дар Божий, а не магическое проявление, — напомнил отец Роман. Уже не «сын мой», а по имени-отчеству и на «вы», равноправие, стало быть, показывает. — Отец Власий просит также разрешить своему доверенному лицу, то есть мне, недостойному, присутствовать при допросах Ломского, — продолжил иеромонах. — И по Боголюбовскому уложению мы будем просить суд передать Ломского нам для отбытия назначенного ему наказания, если это будет не смертная казнь, — закончил он.
— Я решил просьбы его высокопреподобия удовлетворить, — сказал Шаболдин. У меня возражений не нашлось. Всё-таки главный тут именно пристав, а я вообще частное лицо, строго говоря, никакого отношения к розыскному делу вообще не имеющее. Но призадумался я крепко, и мысли мои резво разбегались сразу по нескольким дорожкам.
Получается, я выполнил данное Лиде обещание. Ну не то чтобы вот прямо сам и выполнил, но вряд ли без меня попал бы Ломский в цепкие руки монахов, выудивших из него указание места, где лежат останки её мужа, и уж в любом случае с моим участием это произошло быстрее, чем оно могло быть в ином случае. Надо теперь озаботиться достойным их погребением. Сегодня, стало быть, пойду к Лиде...
С водворением Ломского в монастырскую тюрьму я целиком и полностью соглашался, тем более архимандрит Власий прямо указал, что будет просить об этом суд, то есть вмешиваться в следствие не намерен. Монастырское заключение у нас, как правило, пожизненное, и для Ломского это станет вполне заслуженным наказанием, да ещё, пожалуй, даже пострашнее топора или верёвки.
Про предвидение о том, что с Ломским я поимею сложностей едва ли не больше, чем успехов, я тоже не забывал, а потому и пытался прикинуть, какими именно те сложности могут оказаться. Получалось, честно скажу, не особо. Да никак не получалось, если уж совсем начистоту! Но расслабляться нельзя — то, что я не могу представить, какие трудности меня поджидают, вовсе не означает, что их удастся избежать.
Впрочем, нашлось место и размышлениям о приятном. Теперь можно не беспокоиться за Лиду и, соответственно, мне не придётся скрывать лицо на допросах Ломского, как договаривались мы с Шаболдиным и Елисеевым. Свободу свою доктор потерял навсегда — до суда он будет под арестом у губных, а потом отправится либо на плаху, либо на виселицу, либо в монастырскую тюрьму. Навредить Лиде он уже не сможет, и это радует.
Ну и главное — всё это уже ненадолго. Помнится, я предполагал, что именно убийство Бабурова является центром запутанной и сложной конструкции с Малецким, его сообщниками и убийством Жангуловой. Уверенность в этом у меня сохранялась до сих пор, а значит, с Бабуровым всё станет ясно сегодня, в крайнем случае завтра, а там не более чем за седмицу и остальное проясним. И уже тогда я попробую покопаться в странностях с Бельскими... Вот тут-то меня и накрыло.
Это что же такое, а? Я, значит, предвижу трудности и сложности с доктором Ломским, и прямо тут же предполагаю, что делу осталось жить не более седмицы?! Вот тебе, Алёша Филиппович, и трудности — не будет за седмицу никакого триумфа следствия! Не будет! Вот к чему тебе готовиться надо! Ну раз надо, значит надо. Уже готов, можно сказать.
Время, однако, было уже обеденное, мы с Шаболдиным решили, что нечего всяким злоумышленникам отвлекать честных людей от вкушения плодов земных, да и отложили допрос Ломского на пару с половиной часов. Обедать мы отправились по домам, благо, оба жили неподалёку, отец Роман собирался зайти в храм к отцу Маркелу. Перед уходом Борис Григорьевич позвонил Елисееву — у Фёдора Павловича к доктору тоже немало вопросов найдётся. Я ещё договорился с отцом Романом относительно отпевания Бабурова, поле чего пошёл домой.