На этом я не остановился, и через какое-то время мой разум выдал такую цепочку умозаключений, что у меня аж дух перехватило. Итак, целительница Ломская объявила Бельским, что княгиня Елена Фёдоровна понести и родить не может. Бельские, почти наверняка с подсказкой Ломской, решаются раздобыть младенца, чтобы затем выдать его за своего, и находят Полянову, которой вскорости рожать и что-то делать с нежеланным ребёнком. Находят, скорее всего, с помощью всё той же Ломской. Ломская же рассказывает им, как всё обставить при участии своей ученицы Видяевой, и вот князь с княгиней едут в Коломну, а дальнейшее мне уже известно. Ну что же, всё логично и правдоподобно. А Бельским — удобно и выгодно. Да, в полном объёме Александра, останься она единственным ребёнком, наследовать за князем не могла, но... Но в этом случае остальное не отошло бы в казну, как при отсутствии иной родни, а перешло бы к Бельским старшей ветви, то есть род в целом ущемлённым не оказался. В общем, всё прекрасно, все довольны, но тут княгиня Елена беременеет по-настоящему, и Бельские, наверняка заплатившие Ломской за затею с Александрой немало денег, совершенно справедливо возмущаются этаким обманом, отказывают Ломской от дома и пускают по Москве порочащие целительницу слухи. По времени всё совпадает, так что вряд ли я тут ошибаюсь.
Почему же Бельские не дали делу законный ход? Привязались к приёмной дочери и не пожелали отыграть назад? А что, очень и очень вероятно. Хотя и складывалось у меня впечатление, что княгиня уделяет княжне Александре больше любви, чем князь, но семья же! Да и рождение Варвары должно было укрепить семейный союз, а уж появление на свет Григория стало для князя и княгини просто праздником — семья получила полноценного наследника. И зачем тут, спрашивается, создавать вокруг себя нездоровую и убийственную для репутации шумиху с отказом от дочери? Правильно, совершенно незачем...
И, в общем-то, всё, что есть в Кремлёвском архиве, само по себе никаких вопросов к Бельским вызвать не может. Если, конечно, не знать ничего о проданной незаконнорожденной дочери Поляновой. Но это если просто поднять архивные бумаги. А вот если проводить дознание, то всплыть может многое, это уже от старания и удачи дознавателя зависит. Вот Бельские, стало быть, и решили вступить в родство с тем, кто того дознавателя или сам назначит, или будет иметь непосредственную причастность к назначению. Более того, родство это они хотят устроить через ту самую Александру, по обстоятельствам появления коей на свет и может быть назначено дознание. Вот не касалось бы оно меня лично, честное слово, посчитал бы затею Бельских блестящей комбинацией!
Тут, конечно, стоило восхититься и дерзким замыслом Евдокии Ломской, как и той ловкостью, с каковой он был исполнен. Напугала Бельских бесплодностью княгини, предложила способ эту неприятность обойти, наверняка и Полянову сама как-то нашла, в итоге получила в свои руки способ давить на Бельских для вымогательства у них денег. И ведь правильно всё рассчитала — ну куда бы Бельские делись? К губным бы уж точно не пошли, позора не оберёшься. Собственных мастеров тайных дел у Бельских, получается, нет, иначе Ломскую они бы утихомирили по-другому, и я бы сейчас обо всём этом не размышлял, потому как размышлять было бы не о ком и не о чем. Ну да, не учла Ломская жадности и хитрости своего же слуги Петьки, но ловкости придуманного ею плана это никак не отменяло. Но вернусь-ка я к Бельским...
Решение своё Бельские приняли внезапно и резко, посчитав отказ Александре в счастье с лейтенантом Азарьевым приемлемой платой за сохранение семейной репутации. О чём это говорит? Да о том, что у Бельских столь же внезапно и резко появился повод за ту самую репутацию испугаться! И поводом таким могло быть только появление некоего человека, никакого отношения к обзаведению Бельских дочерью Александрой не имевшего, но суть дела знавшего. Даже не само по себе появление, а требование им платы за своё молчание. Не знаю, кто и как, а я считаю, что человеком этим был Пётр Бабуров. Уж он-то, служа в доме Ломских, вполне мог узнать о делишках Евдокии Ильиничны и о том, кто был покупателем дочери Татьяны Поляновой.