– Нет.
– Тогда почему вы не вместе? Ему что, наплевать, что ты носишь в брюхе его ребенка?
– Он не знает, – тихо сказала она, – и я не собираюсь ставить его в известность.
– Ничего себе, – сказал Бен и провел рукой по лицу.
– Все очень сложно, Бен, и я не хочу сейчас в это вдаваться. Единственное, что я могу сказать: теперь начала понимать, почему вы с мамой столько времени лгали мне о Джейке, и это – благодаря моим отношениям с ним. Я лгала ему от беспредельной любви, а когда он узнал, кто я в действительности…
– Эх, сестричка, – сказал Бен; он сидел рядом с ней, сгорбившись. – Неужели это нельзя уладить? Он-то тебя любит?
– Нет. То есть любит меня прежнюю, до признания. Я была для него Линдси Уайт. Линдси Уайтейкер он принял в штыки.
– Что за глупости? Ведь ты и она – одно лицо.
– Не совсем.
– Но у тебя будет от него ребенок. Линдси, мужчина имеет право знать, что дал начало новой жизни, которая не умрет вместе с ним, останется после него.
Линдси покачала головой.
– Нет, он не захочет этого ребенка, из-за отца и… Бен, мы же собирались говорить о твоем фильме. «Уайтейкер продакшн» нуждается в позитивных откликах прессы. Я не хочу ронять тень на фамилию Уайтейкеров в такое переломное в твоей жизни время. Мне лучше всего уехать, а ты…
– Нет, исключено. В этот раз ты не будешь одна в своем несчастье. Я хочу, чтобы ты работала рядом со мной над фильмом, и к черту сплетников! Если работы окажется слишком много, мы найдем кого-нибудь тебе в помощь. Обещай, что не уедешь, иначе я сойду с ума от беспокойства по тебе. – Бен улыбнулся. – Да, я брошусь с обрыва и погублю себя и свой фильм. Ты хочешь взять на себя такую тяжелую ответственность?
– А как же мама?
– Она поймет. Она захочет, чтобы ты обязательно была здесь, чтобы носиться с тобой, как курица с яйцом, можешь мне поверить. Но, сестричка, я хочу, чтобы ты пересмотрела свое решение и сообщила тому парню, что у тебя будет ребенок. Как мужчина я с одной стороны до глубины души возмущаюсь твоей несправедливостью в отношении него, хотя с другой стороны мне хочется разбить ему морду за то, что он посмел прикоснуться к тебе. Но нет, забудь об этом, во мне говорит голос прошлых столетий. Я знаю, что ты по-настоящему любишь его, иначе бы не позволила… в общем, не позволила бы…
– Я люблю его сильнее, чем могу выразить это.
– Так скажи ему о ребенке.
– Нет.
– О, Боже, до чего же упряма, – сказал Бен, на минуту уставясь в потолок. Затем он снова посмотрел на нее. – Хорошо, оставим это. Пока. Сейчас мне от тебя нужно только одно: чтобы ты обещала, что останешься.
– Только после того, как услышу из уст мамы то же самое. Я не хочу огорчать ее или доставлять неприятности.
– Ну что же, справедливо. Мы ей позвоним и, если она дома, немедленно отправимся туда. Но после того ты согласишься остаться и работать со мной над картиной?
– Если мама скажет…
– Мамино одобрение лежит у тебя в кармане. Слушай, ты и вправду готова быть частью того сумасшествия, в которое я тебя вовлекаю?
– О да, Бен, не просто готова, я этого хочу.
– Фантастика! Ладно, ну так что? Мы звоним маме, навещаем ее – если она дома, а потом запасаемся едой. Я очень хочу, чтобы ты прочитала рукопись, Линдси. Мне так нужно, чтобы кто-то еще, кроме меня, сказал, что она великолепна, и более того, просто бесподобна!
– Я сгораю от желания прочесть ее. Как она называется? Кто, в конце концов, автор? О чем она?
– Это большой, длинный вестерн. Хреново звучит, правда? И при всем при том – отличная штука. Мы с тобой вдвоем поедем выбирать места для съемок. Ну представляешь: Аризона, Нью-Мексико, может быть, Техас или Невада. Не слишком тяжело для тебя будет? Ты теперь будешь нуждаться в дополнительном отдыхе.
– Со мной все в порядке. Доктор говорит, я здорова, как лошадь.
– Но тебя должно тошнить или что-то в этом роде.
Линдси рассмеялась.
– Меня иногда мутит, иногда хочется спать в самое неподходящее для того время. Но в остальном – все отлично.
– Ну, я буду приглядывать за тобой. Если только ты не примешь решения сообщить отцу ребенка…
– Бен, прошу тебя…
– Да, хорошо, извини. Ты и вправду собираешься назвать малыша Уиллоу?
– Железно.
– Имя – тайна. А если будет мальчик?
– Буду звать его Уилл, но в свидетельстве о рождении будет записано «Уиллоу». – Голос Линдси угас.
– Линдси. А все-таки – ты не хочешь мне назвать имя мужчины?
– В этом нет никакого смысла. Может быть, как-нибудь позже. Ладно?
– Договорились, сестричка. Это твое право.
– Вернемся лучше к рукописи. Название? Автор?
– Название Дорога чести, написана неким Дж. Д.Мэтьюзом из Портленда, штат Орегон. Итак, поездка в Портленд и визит знакомства к мистеру Мэтьюзу. С этого, мой очаровательный ассистент, мы и приступим к работе над фильмом.
8
Сославшись на духоту, Дэн с принужденной улыбкой выбрался из кружка болтающих. Он прошел через переполненную людьми комнату к бару, оставил бокал на полированном дереве и через приоткрытые двери шагнул на просторную террасу.
В легкие ворвался холодный воздух, очищая их от табачного дыма, запаха духов и спиртных паров. Взгляд по привычке устремился к небу, но звезд, которые он надеялся увидеть, не было, лишь свинцовая пелена туч. Дэн пересек террасу и, облокотившись о перила, окинул взглядом луг, бассейн, теннисный корт, и все – иллюминировано цветными огнями. Трудно поверить, что он в жилом доме. Комнаты, освещение, яства, подаваемые гостям на вечеринке, – это казалось кадрами из фильма о выдуманной, слишком роскошной для того, чтобы быть правдой, жизни.
Дэн знал, что все – настоящее, потому что супружеская пара, организовавшая прием, была спонсором пьесы, и они действительно жили здесь, воспринимая всю эту нереальность как обыденную рутину.
То был один из тех сказочных особняков, в которых Дэн появлялся по настоянию своего агента. Тот сказал, что придется играть в эти игры, показываться на людях и давать им возможность насмотреться на него, побыть в роли живой игрушки для своры богатых и праздных, пресыщенных жизнью людей.
Дэн покрутил головой вверх-вниз, вправо-влево – разминка для снятия мускульного напряжения. Как же он устал! Ему ничего так не хотелось, как взлететь по четырем пролетам лестницы в свою квартиру, похожую на спичечный коробок, растянуться в знакомой и родной кровати и уснуть. Но нельзя. Светская жизнь, показная и насквозь фальшивая, убеждал его агент, когда Дэну становилось невмоготу, – это часть игры в успех. Дэну О'Брайену необходимо быть на виду, чтобы газеты не забыли о его существовании, чтобы сплетни о нем не сходили с первых полос газет.
Надо так надо. И вот Дэн здесь в этом потрясающем смокинге, улыбается ослепительно призывным улыбкам, шутит, и женщины любого возраста, замужние и незамужние, подростки и почти старухи, вкладывают ему в ладонь телефонные номера. Кто-то из них просто флиртует, кто-то нагло предлагает себя, а Дэн продолжает улыбаться, и шутить, и делать вид, что ничего не происходит.
Сын ирландца и индианки покачал головой и перегнулся через перила, оттягивая момент возвращения на этот светский раут. Как все быстро произошло! Он так радовался, что пьеса имела успех, что сам он в главной роли стал сенсацией сезона. Не проходило дня, чтобы его не упомянули в газетах – в колонке светских новостей. А что за удовлетворение – опускать конверт с почтовым переводом на имя матери!
Но если бы все этим и ограничилось.
После премьеры публика начала буквально охотиться за ним, отнимая время, домогаясь его внимания, затаскивая его в постель.
Он был «новым приобретением», по выражению его агента. Поскольку, однако, Дэн наотрез отказался спать с какой-либо из женщин, дававших ему понять, что в любой момент они к его услугам, агент через прессу запустил в оборот слух о том, что у Дэна роман с Кристой, главной героиней пьесы, игравшей там жену вернувшегося из Вьетнама парня. Но ему все равно продолжали подсовывать телефонные номера.