– Остановись! – закричала Линдси. – Не смей говорить в таком тоне о том, что было между нами, Дэн О'Брайен!
Дэн вскочил на ноги, быстро прошел через комнату и, подойдя к огромному окну, устремил взгляд в него. Потом провел рукой по лицу, медленно повернулся к ней.
– Прости. Я не должен был говорить так. Ты оставила меня, Линдси, но нет другой женщины, которую я бы так любил. Признаюсь, мне просто хотелось нанести ответный удар, отомстить тебе за ту боль, которую ты причинила мне. Но я здесь не для этого. У тебя свое горе. Ты потеряла человека, которого любила.
– Да.
– Бен говорил, что Клэйтон Фонтэн был отличным парнем.
– Да. Но, Дэн, я никогда не любила его. Да, я потеряла любимого человека. Тебя.
Он остолбенел.
– Ты была замужем за Фонтэном. Господи, так ты и ему лгала? Ты говорила ему, что любишь меня? Или плела всякие небылицы доверчивому дурачку, чтобы он поверил?..
– Нет, – сказала Линдси. Она неуклюже встала на ноги. – Нет. Клэйтон знал, что я не люблю его. Он женился на мне, чтобы защитить меня и Уиллоу от Карла Мартина и дать Бену и Джи Ди шанс осуществить мечту – поставить «Дорогу чести». Это была идея Клэйтона, и мы приняли участие в ее осуществлении. Он был прекрасный человек, теплый, самоотверженный, но я никогда не любила его, и он знал об этом. Я любила и люблю тебя, Дэн. И всегда буду любить тебя одного. Независимо от того, захочешь ты ко мне вернуться или нет. И я не жду, чтобы на этот раз ты мне поверил.
– Как говорят индейцы: «правда, доставшаяся даром, ничего не стоит», Линдси. Все твои слова – опять игра, в духе «свободного фотографа Линдси Уайт». Хорошо. Давай перейдем к главному. Чей это ребенок, Линдси? Уиллоу – моя дочка?
Вот он, поворотный момент в ее жизни и жизни Уиллоу, подумала Линдси. Как тяжело осознавать, что этот человек не поверит ни единому ее слову. Он зол и резок. Вполне очевидно, он ее больше не любит. Но это уже не могло повлиять на ответ.
Линдси вскинула подбородок.
– Уиллоу?.. Уиллоу – твой ребенок. Она была зачата в ту самую ночь, когда мы впервые занимались любовью. Я никогда не спала с Клэйтоном Фонтэном, потому что он с самого начала знал, что я люблю тебя. Понимаю, ты меня больше не любишь, но, если ты решишь занять место отца в жизни Уиллоу, я не буду препятствовать, по крайней мере, пока она не будет в состоянии сама решать вопросы взаимоотношения с родителями. – Слезы потекли по ее щекам. – Я люблю тебя, Дэн О'Брайен, и я решила, что в моей жизни больше не будет места лжи. За тобой право выбора. Ты можешь уйти и отказаться от Уиллоу. Это твое право. Но я ей расскажу об отце, о единственном мужчине, которого я когда-либо любила, и…
Рыдания сдавили ее горло.
– …И о том, какой ты восхитительный, скромный и внимательный, какой светлый и гордый. Я хорошо воспитаю твоего ребенка, Дэн. Я научу твою дочь лелеять и уважать правду человеческих отношений.
Уши Дэна заполнил страшный шум, сердце болезненно заколотилось. Ему показалось, что несколько месяцев он продирался через колючую, непролазную чащу, и вот теперь вырвался на простор. Непередаваемая радость, блаженство внезапно обретенного покоя охватили его. Он медленно прошел через комнату и остановился напротив нее.
– Линдси, – сказал он дрожащим от волнения голосом, – я ощутил любовь к тебе в тот момент, когда впервые увидел твои прекрасные зеленые глаза. Потом другой своей половиной я тебя люто ненавидел. Но я никогда не переставал любить тебя. Ты женщина, которую я буду любить, пока не умру. Ты – моя жизнь.
– Это в самом деле? – прошептала Линдси. Он взял ее лицо в свои большие руки, слезы блестели в его голубых глазах.
– Это все моя гордость, раздутая до размеров глупости! Прости меня за нее. Я любил тебя, но не знал, как любить: а ведь это значит – уметь слышать любимого человека, быть способным идти на компромисс. Господи, Линдси! Я без тебя был такой потерянный и самому себе неинтересный, я так чертовски по тебе скучал. Я люблю тебя, хочу тебя и нуждаюсь в тебе. Прости меня тысячу раз!
– Ах, Дэн, Дэн! Я люблю тебя!
– Мы начнем заново, забудем огорчения и ложь, все это оставим позади, ладно? Я не могу позволить себе потерять тебя снова. И еще, Линдси! С каждым своим вздохом я благодарю тебя за нашу Уиллоу.
– Ах, Дэн, – прошептала Линдси. И он поцеловал ее.
Мягко, но чувственно – как тогда, в самый первый раз, несколько месяцев назад в Нью-Йорке, и как тогда он обещал что-то новое, особенное, необычное.
Дэн поднял голову, потом бросил взгляд на живот Линдси.
– Можно мне ее потрогать? – робко попросил он.
– Конечно, – ответила она, улыбаясь, взяла его руку и зажмурилась. – Она там вовсю ходит, занимается своей гимнастикой. Вот здесь.
И она прижала его руку к себе.
Глаза Дэна распахнулись от изумления.
– Боже, она там действительно скачет. Это не опасно?
– Нет. Дэн, ты же старший из десяти детей, и должен знать эти вещи!
– Я никогда не прикасался к животу матери. Линдси, это мой ребенок там! Ты знаешь? Я меняю пеленки, как профессионал. Я всегда помогал матери с пеленками. Боже мой, Линдси, подумать только, я чуть было не потерял тебя и Уиллоу из-за своей не в меру раздутой ирландско-индейской спеси.
– Не думай об этом опять. Теперь мы вместе. Мы будем вместе всегда.
– Чертовски верно!
– А теперь мой черед, мистер О'Брайен. Вы готовы сделать мне приятное?
– Твой черед?
– Да, и я настаиваю, – сказала она, расстегивая пуговки его рубашки.
– А как же Уиллоу?
– У меня есть в запасе пара недель, а вот потом доктор запретит мне всякие проделки. Поэтому нам придется внести кое-какие новшества.
Дэн присвистнул и засмеялся.
– Леди, вы желаете новшеств? Вы их получите. Я хочу тебя. Я люблю тебя.
– А я люблю тебя. Добро пожаловать домой, мой дорогой.
В спальне Дэн вынул веточку вербы из вазы и долго смотрел на нее. Затем бережно поставил ее на место, повернулся и распахнул Линдси свои объятия.
20
На следующий вечер в квартире Линдси состоялась семейная вечеринка. Она позвонила Джи Ди и Бену, Меридит и Палмеру и пригласила их к семи часам, но при этом загадочно умолчала, в чем, собственно, повод для торжества. Обе пары прибыли в нужное время с интервалом в несколько минут.
– Дэн? – воскликнул Бен, входя. – А что ты здесь?..
– Тсс! – сказала Джи Ди, двинув Бену локтем в ребро. – Не ты здесь распоряжаешься праздником, мистер Уайтейкер. Жди, пока тебе предоставят слово.
– О да, конечно, – сказал Бен. – Рад видеть тебя, Дэн.
Дэн улыбнулся.
– Привет, Бен, привет, Джи Ди!
– Салют, – сказала Джи Ди, широко улыбаясь. – Какое славное на тебе платье, Линдси… Садись, Бен.
Линдси улыбнулась и открыла дверь следующей паре гостей.
– Здравствуй, дорогая, – сказала Меридит, целуя дочь в щеку. – Ты сказочно выглядишь в зеленом: это так гармонирует с твоими глазами. Неправда ли, она прекрасна, Палмер?
– Конечно, – сказал Палмер, целуя Линдси в другую щеку.
– О, Джи Ди и Бен уже здесь, – сказала Меридит. – Как поживаете? – О! – воскликнула она, увидев Дэна.
– Дэн О'Брайен, – сказал тот, протягивая руку.
– Конечно, конечно! – сказала Меридит, беря руку. – Как ваши дела? О, Господи, я волнуюсь. Я – Меридит Уайтейкер Хантингтон.
Палмер засмеялся и пожал руку Дэна.
– Я Палмер Хантингтон, муж этого бедного взволнованного создания.
– Очень приятно, сэр, – сказал Дэн.
– Прошу всех садиться, – сказала Линдси. – Дэн, ты принес выпивку?
– Минутку!
Он пошел на кухню и вернулся с подносом, уставленным высокими бокалами для шампанского, в которых уже шипела золотистая жидкость. Бокалы были разобраны, и Линдси встала.
– Я хочу сказать тост.
Все взгляды устремились на нее.
– Дэн О'Брайен – человек, которого я люблю, единственный человек, которого я вообще когда-либо любила, человек, которого я буду любить всегда, – мой будущий муж.