Когда лимузин останавливается, водитель паркуется перед большим историческим театром. Оказавшись внутри, Грант берёт нашу верхнюю одежду и сдаёт её в гардероб. Моя рука обхватывает его локоть, и мы проходим через массивный, богато украшенный вестибюль. Я не могу отделаться от ощущения, что все смотрят на нас двоих, а в большей степени на меня.
— Сэр, — я наклоняюсь ближе к нему. — Почему они смотрят?
— Я совершенно уверен, что мужчины и некоторые женщины думают о том, как сильно они хотели бы трахнуть твоё маленькое подтянутое тело. — Он дразняще скользит рукой по моей пояснице, чтобы затем прижаться губами к моему уху. — А некоторые из них смотрят на огромную сумму баксов, висящую на твоей шее.
Я уже собираюсь заговорить, как вдруг люстры над нами несколько раз мигают.
— Пора занять наши места. — Говорит Грант, подталкивая меня вперёд.
Большинство людей в вестибюле начинают просачиваться в двери, но мы не следуем их примеру. Вместо этого Грант ведёт меня к большой лестнице в конце вестибюля. Вместе с нами по ней поднимаются ещё четыре пары. Швейцар ведёт две пары к первому ряду занавесов, а две другие покидают нас, когда мы проходим через следующий ряд. Когда мы доходим до последнего занавеса, мы остаёмся только вдвоём.
Швейцар распахивает перед нами последний занавес. Пройдя через него, мы оказываемся на отдельном балконе с видом на весь зрительный зал. Здесь четыре кресла: два вдоль перил и два позади них. Когда швейцар закрывает занавес, оставляя нас наедине друг с другом, я подхожу к сиденьям у перил.
— Сюда. — Грант кивком указывает на два задних кресла. Когда я занимаю своё место, свет в театре полностью гаснет, оставляя нас с Грантом в тени нашей частной смотровой зоны.
На сцене загорается свет, и мелодия оркестра под нами окутывает весь зрительный зал. Все взгляды устремлены на артиста, исполняющего идеальным сопрано свою партию на итальянском языке, но взгляд Гранта прикован исключительно ко мне.
— Иди сюда. — Голос Гранта глубокий и хриплый. Поднимаясь со своего места, я делаю несколько шагов и встаю перед ним. Он дёргает рукой, заставляя меня приковать взгляд к его коленям, затем он сжимает в кулак свою эрекцию.
— Сэр? — У меня кружится голова, и я быстро окидываю взглядом сотни людей, сидящих под нами, и ещё полдюжины на противоположных балконах.
Грант разворачивает меня на месте, где я стою. Он задирает подол моего платья, оставляя меня голой до пояса. Я очень благодарна за то, что передо мной стоит высокое кресло, которое, как я надеюсь, загораживает обзор на всё это действо.
— Прыгай на мой хуй, котёнок. — Он тянет меня, усаживая к себе на колени, медленно проникая в меня. Его руки скользят по верхней части моих бёдер, и он раздвигает их до тех пор, пока я не откидываюсь назад, прижимаясь спиной к его груди.
Он замолкает и на мгновение перестаёт двигаться. Следующие слова он произносит, когда его ловкие пальцы начинают дразняще поглаживать мой клитор:
— Я предлагаю тебе не издавать ни звука и слушать оперу. Ты ведь не хочешь, чтобы все узнали, какая ты ненасытная шлюха.
ГЛАВА 38
ГРАНТ
Эбигейл покачивает попкой на моих коленях, пока я дразняще играю с её клитором во время оперы. Музыка нарастает, когда сопрано на сцене начинает исполнять свою партию. Вытащив пальцы из пизды Эбигейл, я засовываю их ей в рот. Она жадно сосёт их, покрывая своей слюной.
Слюной, которую я возвращаю на её клитор твёрдыми, пылкими и быстрыми движениями. Она извивается у меня на коленях, лишь усиливая трение во время неглубоких толчков моего члена, всё ещё находящегося внутри её пизды.
Я борюсь с желанием перегнуть её через перила и как следует трахнуть.
Не в силах контролировать себя, с её губ срывается стон.
— Мой котёнок будет петь для всех? — Я увеличиваю интенсивность движения пальцев на её клиторе.
— Сэр… — Хнычет она, сжимая стенки вокруг моего члена. Она изо всех сил старается сдержать крики приближающегося оргазма. Крики, которые я так требовательно выбиваю из неё.
Я поднимаюсь рукой по её горлу, затем зажимаю ей рот и нос. Продолжая работать пальцами, я проникаю в неё на всю свою длину. Её тёплое дыхание обдувает мою ладонь, крики удовольствия вибрируют на коже, когда я подталкиваю её к разрядке каждым своим движением. Она сильно прижимается ртом к моей руке, пытаясь втянуть в себя побольше воздуха, пока я всё ещё толкаюсь в неё. Я сдерживаюсь, заставляя её дождаться аплодисментов в конце арии.