– Ладно, проехали, – ответил Марк. – По-своему ты права. Не трепи себе нервы и не расстраивайся. Забудь.
– Не могу. Я бы хотела жить в полной семье и, приходя домой, встречать там обоих родителей. Но это невозможно! Папа с мамой не уживутся вместе, даже если папа бросит пить… Пусть лучше по-хорошему разойдутся.
Марк был уже и сам не рад, что затеял этот разговор. Воспитывать вздумал! Вот много ему известно о том, как жила здесь Ксеня раньше? Много хорошего она в жизни видела? Она права во многом, пусть и слегка односторонне судит… Дядя Гена сам не знает, чего хочет, до края дошел, потерял столько – и так ничего не понял.
17.
Ночью Ксеня спала плохо – ворочалась, часто просыпалась. В голову лезли разные мысли. Закончились «березинские каникулы». Завтра вечером она будет дома, а послезавтра опять пойдет в школу как обычно. От этой недели Ксю ждала другого – она сама не знала чего, но в душе росло разочарование. Хорошо хоть завтра не придется полдня до Минска терпеть надутого дядю Павла! Приехал Лешка, починил машину и отвезет сестер сам. А семейка тети Люды так и не появилась за вечер. Отец передал Ксене слова Марка: « У Паши опять сломалась машина! Как всегда, когда кому-то нужна его помощь…» Ну да, станет он помогать! Не видно разве, что ходит надутый, как индюк!
Проснулась девушка рано – всего в половине седьмого. До восьми успела поесть и уложить в рюкзак кое-какие оставшиеся до последнего момента мелочи. Катя еще спала.
Из еды в дорогу Ксюша ничего брать не стала – и так кусок в горле застревал. Она спряталась в комнате и, чтобы побороть волнение, листала какую-то старую мамину книгу, сохранившуюся в вещах папы. Ксю знала содержание книги почти наизусть, а листала просто чтобы чем-то занять руки.
Где-то хлопнула дверь, и послышались голоса.
– Катя, просыпайся, – окликнула сестру Ксюша, а сама принялась искать в рюкзаке косметичку. Настроение не самое лучшее, так пускай хоть лицо безжизненную маску не напоминает.
Катя оделась на удивление быстро и так же быстро собрала оставшиеся с вечера вещи. Ксюша взяла рюкзак и куртку и пошла из зала в комнату, где их с Катей уже ждали.
– Всем привет, – поздоровалась она. – Дружная семья Римшицов уже в сборе?
– Как видишь, – ответил дядя Юра.
– Тут еще вторые Кличенко собирались подтянуться, ну, кроме Лизы, и Воронины на попутке, – сообщил Марк.
– Чего на попутке? А, у дяди ведь машина сломалась! – насмешливо откликнулась Ксю.
– Ну, вроде того, – хмыкнул Марк.
– У всех свои тараканы в голове, – засмеялась Ксюша. – Но что, ребята, подозрительно… Как нас с Катей встречать, так никого нет, только Марк да Лешка, а как провожать – так все! Наводит на кое-какие мысли…
– Ксеня, не выдумывай, – сказала тетя Маша.
– Мама, не обращай внимания, эта язва как всегда шутит, – ответил Марк. – Шутишь ведь, Ксюха?
– Шутю… шучу, то есть… – сказала Ксюша.
Из комнаты появилась Катя с рюкзаком и курткой.
– Люди, у меня время пожевать имеется? – спросила она, поздоровавшись.
– Имеется, имеется, только жуй поскорее, – отозвалась Ксеня, присаживаясь на диван между Марком и тетей Мариной. Из кухни донесся голос Кати:
– Где вчерашние копченые крылышки?
– Нету, я съела, – ответила Ксю.
– Когда? – с удивлением спросила Катя, глядя на сестру из-за штор.
– Вчера вечером, когда ты спать пошла…
– Нет, ну что за человек! Когда все ужинают, ее за стол не загнать…
– А я после шести не ем! Только после девяти! – заявила Ксюша.
Катя снова скрылась на кухне и принялась раздраженно стучать дверцей холодильника и покрышкой хлебницы.
– Эй, сударыня, вы там чужое добро не ломайте, – крикнула ей Ксю. – А то дорвалась до бесплатного!
Все засмеялись.
Скоро пришли дядя Толя и тетя Ира Кличенко, тетя Люда с Юлькой и Темой. Со двора появились дедушка, бабушка и отец Кати и Ксюши. В результате, включая девчонок, набралось четырнадцать человек.
– Ну так как, ребята, кто едет? – спросил у сыновей дядя Юра. Ксюша выжидательно посмотрела на Марка, а Катя – на Лешу.
– Едут Лешка со Светкой, ну, и Ксюшка с Катей, – сказал Марк. – Мне, как Леший выразился, места не нашлось.
– Ну что ж, присядем на дорожку, – сказал дядя Юра. Все, кто еще стоял, разместились кто где. Катя посмотрела на сестру и заметила:
– А все же, Ксю, Марк тебя притягивает как север стрелку компаса.
– Ага, а тебя точь-в-точь также притягивает Лешка…
– Ничего подобного! – воскликнула Катя, и все тут же расхохотались, потому что уселась Катя как раз рядом с Лешей.
– Кать, я хотя бы не отрицаю ничего! – сказала Ксю и театрально раскинула руки: – Дядя Юра, тетя Марина, я обожаю вашего сына! Он мой брат, надеюсь, друг и просто хороший человек.
– А я обожаю эту маленькую язву – она прям-таки очаровательная крошка!
– Ага, когда сплю зубами к стенке… Марк, за неделю который раз убеждаюсь, что из нас с тобой получается парочка хоть куда! Ты хороший человек, я очаровательная крошка… классные брат с сестрой.
– Так, хватит комплименты друг другу отвешивать! – возмущенно сказала Катя. – Ехать пора.
– Глас народа! – смеясь, произнесла Ксю. – Мир еще не настолько пустынен, чтобы мы с тобой, Марк, могли вдоволь нахвалить друг друга.
– Это точно! Ну, ничего. Было бы желание, а время и место поговорить без свидетелей мы найдем. А сейчас и правда пора ехать.
Прощание было коротким – по несколько слов каждому, а затем отъезжающие сели в машину и, махнув в окно остающимся, поехали.
18.
Жизнь так резко снова потекла по-старому, что даже с трудом верилось, будто было Березино.
Большая часть Ксюшиного времени проходила в школе. Сестры Кличенко – Екатерина и Ксения – пришли сюда после четвертого класса и каким-то непостижимым образом оказались в разных коллективах. Катя стала учиться в 5 «А» классе, а Ксеня – в 5 «Г».
Как примирилась со своими новыми одноклассниками Катя? Она надеялась перейти в класс сестры и потому не старалась с кем-то подружиться. Ксю наоборот переходить никуда не думала, хотя частенько проклинала новую школу и новый класс, в котором она себя чувствовала … не очень уютно. Она была здесь чужой и не такой, как остальные. А процесс привыкания к характерам одноклассников шел очень медленно. Некоторые смотрели на Ксюшу свысока, некоторые не замечали. Находились, конечно, и вполне дружелюбные, но они, по закону подлости, авторитетом не пользовались.
Но постепенно Ксю привыкла к своим «коллегам», перестала тушеваться, общаясь с ними, и бояться каждого учебного дня. Произошло это в конце седьмого класса. По окончании этого же года, кстати, классы переформировали, и Катин «А» класс превратился в физмат. Катю наконец перевели в «Г», и с восьмого класса близняшки учились вместе.
Ксю хорошо ладила с большинством девочек класса. Основная причина девчачьих ссор – парни – отсутствовала, поскольку ни одна из девчонок не желала встречаться с одноклассниками.
Ксениной лучшей подругой была Мекото Оля. Они были абсолютно противоположны по характерам и склонностям, но, видно, потому и общались хорошо. Вместе они многое испытали, много пережили, многим делились. Но с начала девятого класса Ксюша стала замечать какую-то холодность в отношениях с подругой. Они чаще ссорились, почти никуда не ходили – виделись только в школе, и очень часто даже не знали, что сказать друг другу. Ксеня иногда даже думала, что Оля ее ненавидит. Вернее, она думала, что Оля ненавидит либо ее, либо всех парней без разбора. Потому она не хотела, чтобы Ксюша встречалась с кем-то, настраивала ее против любого мальчишки.
Поэтому в последнее время Ксю больше общалась с другой одноклассницей – Хвойницкой Мариной – очень своеобразной девчонкой. Поначалу ее шуточки Ксюша понимала с трудом. Та могла ни с того, ни с сего дернуть за волосы, расстегнуть блузку, сбросить сумку с плеча. Но скоро Ксеня поняла, что Марина просто веселая, и активно стала отвечать тем же. Как результат – между ними установилась прочная симпатия. Иногда чересчур острые шутки Марины несколько коробили и даже обижали Ксю, но она знала, что если сказать о своей обиде, Хвойницкая и не подумает прекратить. Наоборот, она будет продолжать в том же духе, пока не доведет человека до белого каления. Этой ее склонности Ксеня не понимала, поскольку сама не любила да и не умела «морально давить людей». Но такой уж характер был у Хвойницкой – обижаться на нее не было смысла, ей надо было подыгрывать.