Фрэнсис Бэкон
- Подумать только! Я просто не представляю, как можно вот так вот выбросить человека на улицу! - Сабин Чен поставила перед Эдрианом тарелку со свежей выпечкой. - Угощайся, Эдриан.
- Благодарю, мадам Чен, - Эдриан взял круассан.
- Я очень тебе сочувствую, - Сабин села напротив и заглянула в глаза юноши. Ласковый взгляд мамы Маринетт ободрил Эдриана, и он даже почувствовал вкус еды.
- Благодарю вас. Выпечка очень вкусная.
- Рад это слышать, - Том Дюпен вынул из печи ещё один противень с круассанами. Маринетт сидела в стороне, глядя в экран телефона. Ей всё ещё было неловко смотреть на Эдриана. Родители были с ним очень любезны, и он действительно уже не выглядел таким подавленным, но чувство вины никуда не отступило. Теперь она стала источником всех бед Эдриана. Это было просто отвратительно.
- А Маринетт ведь предложили должность главного дизайнера в фирме твоего отца, - папа тоже сел рядом с Эдрианом.
- Да, я уже знаю это.
- Я не думаю, что это будет хорошая идея. Работать на людей, которые перед лицом беды бросают тебя вместо того, чтобы помочь и поддержать… Директора поступили бесчестно, и я считаю, что Маринетт не стоит принимать предложение Парсеваля. Не правда ли, Том?
- Да, иметь с ними дело позорно. Что скажешь, Маринетт?
Перед глазами Маринетт был график курса акций дома моды Габриэля Агреста. Обвал был настолько сильным, что эксперты даже не снабжали его комментариями. И так было ясно, что фирма обанкротится.
- На бирже согласны с тобой, папа, - откликнулась Маринетт. Согласиться с родителями было просто, это можно было сделать по инерции, но если уж в ней ещё осталось что-то от Леди Баг, так это убеждение, что герой прежде всего думает головой. Пусть в Париже нет суперзлодеев, но есть страдающие люди, нуждающиеся в помощи. Один из них вновь пригорюнился за разговором об отцовской компании. Надо обдумать, что делать дальше.
Голова отказывалась думать. Маринетт вытерла пот со лба, пытаясь отогнать усталость. Этот день вышел таким же утомительным, как день показа. Утром была встреча с месье Парсевалем, его предложение занять должность ведущего дизайнера, так смутившее Маринетт. Потом медитация у мастера Фу, который должен был очистить Нурру от негативной энергии, для чего Маринетт пришлось на время надеть брошь Бражника. Затем надо было забрать модели из «Republic Palace», где пришлось препираться с полицейскими и доказывать, что волшебная сила Леди Баг всё починила и уничтожила все ценные улики, а потому нет смысла держать закрытой гримёрку и раздевалки, где остались коллекционные вещи.
Во всём этом Маринетт смущала одна вещь: она постоянно чувствовала себя на месте Габриэля Агреста. Будто бы прожит один день его жизни, в его шкуре. Маринетт понимала, что пошла по чужому пути. Это рождало в ней сильное беспокойство: каждый должен проживать свою жизнь, быть собой, в этом заключался секрет счастья, успеха, чего угодно. Её собственная жизнь между тем была полна неясностей, Леди Баг могла больше не пригодиться Парижу, хотя мастер и объяснил ей, сколько опасностей подстерегает мирных жителей в повседневности, обычная же девушка Маринетт Дюпен-Чен ничего не решила относительно собственного будущего. Между тем её имя красуется на первой строке таблицы участников конкурса, и все уже знают её как дизайнера высокой моды. Такой стремительный и удачный старт карьеры мог бы вскружить ей голову, если бы не всё, что творилось с семейством Агрестов.
Маринетт подняла голову и взглянула на Эдриана. Он любит своего отца. Он всегда его любил. И ему всегда его не хватало. Его внимания, тёплых слов, привязанности. Между тем Габриэль с лёгкостью мог всё это дать сыну. Она прожила один день в его шкуре. На часах шесть вечера, все дела сделаны или отложены, осталось только закрыть вкладку с акциями дома мод. Вот и всё. Остаток времени посвятить Эдриану, заботиться о нём – это же так просто! А даже если не просто, то, по крайней мере, приятно. Это та вещь, которая в жизни Габриэля нравилась Маринетт больше всего. Зачем он стал злодеем, когда мог стать любящим отцом?
Маринетт непонимающим внутренним взором окинула жизнь знаменитого дизайнера. Жизнь, скатившаяся в пропасть. Если бы жить её иначе, всё было бы лучше. Но он уже ничего не исправит. Пожизненный срок Габриэлю гарантирован. Однако его путь простирается под её ногами, будто бы тоже предал хозяина. Неужели принять его жизнь и изменить её? А правильно ли это будет? Может, это не её путь, и он никуда её не приведёт?
Раздался звук, который оторвал Маринетт от раздумий. Эдриан неловко заулыбался Тому и Сабин, теребя край куртки. «Ну конечно, - подумала Маринетт, - там его квами! И он наверняка голоден. Плагг ест только камамбер, вот почему Бражник сумел захватить его в битве. А у нас нет камамбера. Надо будет купить. И, наверно, лучше сделать это сюрпризом».
Маринетт поднялась наверх и юркнула в дальний угол коридора. На сайтах супермаркетов камамбер отсутствовал, а где его закупал Агрест, Маринетт не знала. Тогда она нашла ресторан и заказала на дом сырную тарелку. В доме были фрукты, можно будет добавить их к сырам и угостить Эдриана на завтрак, а родителям сказать, что ему будет немного легче, если он поест привычную пищу. В особняке Агреста же подавали сырные тарелки на завтрак.
- Мадам Чен, где у вас туалет? – осведомился Эдриан, чувствуя, что Плагг скоро начнёт кусаться.
- На втором этаже, рядом с гостиной.
- Спасибо.
Едва добравшись до гостиной, Эдриан выпустил Плагга.
- Ты чего, Плагг? Мы не дома, нельзя, чтобы тебя видели!
- Я ужасно голоден! – воскликнул Плагг. – Если я сейчас же не наполню желудок, то всё будет очень плохо! Дайте мне камамбер!
- Здесь нет камамбера! Мы могли его покупать, когда были богаты, а теперь у меня ни гроша в кармане, и стеснять семью Маринетт тоже нельзя!
- Но я хочу есть! Где-то же должен быть камамбер! – Плагг облетел гостиную и юркнул в комнату Маринетт.
- Стой, Плагг! Нет! – Эдриан понимал, насколько дикой будет ситуация, когда его пустили в дом, обогрели после дождя, накормили и посочувствовали, а он без спроса ломится в комнаты хозяев – не лучший ответ их гостеприимству. Вдали слышался голос Маринетт. Обругав про себя Плагга, Эдриан поднялся наверх. Плагг висел на одном месте, видимо, забыв о голоде и сыре.
- Немедленно пойдём отсюда! И никогда больше не шастай по комнатам хозяев без спроса, это некрасиво! – юноша схватил Плагга в кулак.
- Лучше посмотри вокруг, - прошептал тот заворожённо.
Эдриан поднял взгляд и остолбенел. Все стены комнаты Маринетт были увешаны постерами с его фотографиями. Среди них были и старые, где ему было пятнадцать, и относительно новые. На минуту Эдриану показалось, что все снятые со стендов фото очутились здесь, будто бы Париж решил сначала собрать ненужные постеры в одном месте, а уже потом избавиться от них. Но вскоре до Эдриана дошло, что к чему.
- Этого просто не может быть! – рассмеялся он.
- Отчего же не может? – Плагг стал летать вокруг Эдриана, выписывая в воздухе петли. – Очень даже может. Все факты об этом говорят.
- Ну нет, она же не могла… я бы заметил…
- А ты вообще обращал на неё внимание? Насколько мне помнится, из всех девушек ты смотрел как на возлюбленную только на Леди Баг. Остальные тебя просто не интересовали.
- Но… Плагг, она бы проявила себя за столько времени! Посмотри, этому снимку семь лет. Я тогда только пришёл учиться в школу. Неужели она уже тогда была влюблена?
- Как и половина всех девушек Парижа, олух! – хихикнул Плагг. – Я поражаюсь твоей невнимательности. Она краснела и заикалась первый месяц вашего знакомства, когда ты заговаривал с ней. Да и после смущение не покидало её лица. Неужели её робость пролетела мимо твоих глаз и ушей?
- Это было давно!
- Это было как раз в тот период. И да, она изменилась с тех пор. Теперь Маринетт более уверенна и сдержанна. И даже более красива, чем тогда.
Эдриан тем временем вдумался, что же его рассмешило. Нет, конечно же, Плагг прав. И в первую очередь смеяться надо над ним, невнимательным и не разбирающимся в чувствах и отношениях. Семь лет к нему испытывали симпатию, а он семь лет не замечал. Но он смеялся не только над собой. Его рассмешило… нет, не чувство Маринетт. Само по себе оно ни капли не смешное. Смешны эти постеры, постеры могут быть у девчонки-подростка, но не у Маринетт. Ведь она такая… самостоятельная, уверенная, независимая и твёрдая. Неприступная? Нет, не совсем то, она не холодна, наоборот, она добрая, милая и женственная. Красивая, умная, честная, смелая…