Людмила Колесниченко
Семейные вехи. Жизнь в испытаниях и радостях. Часть вторая
Как средь моря, на мели,
Два часа сидели.
Молодых едва спасли,
Лодки «подоспели»
Как со свадьбы, проводив
Молодых на север,
Как-то сразу загрустив,
В счастье не поверили.
Вскоре письма «донесли»,
Где остановились.
Все расспрашивать пришли,
И всему «дивились»
Кандалакшу не смогли
Отыскать на карте.
Далеко, на край земли,
Занесла судьба-то.
Жаль, что года не прошло,
Умирает мама (Мария Васильевна),
А вернувшись с похорон
Уж жену везет в роддом.
Дочь родилась — Светлана.
На «Яблочный Спас» (22.08.60)
Наш тщедушный комочек
«Представлен» был папе в окне.
Хоть разглядеть
Безусловно, не смог он
Дочурку свою на втором этаже.
И вот посылает
Записку с вопросом:
«Какой у ней нос,
И какие глаза?»
А дочка все спит,
На свет белый не смотрит.
И даже не хочет сосать.
Чтобы чуть-чуть
Мог узнать «незнакомку»
Был спешно составлен
Словесный портрет.
А что говорить? –
Это маленький Леша
И «спутать» -
Возможности нет.
Смышленой росла
И доверчивой тоже,
Любимица, гордость отца;
Гулять умудрялась
«На ручках» и только,
Коляску терпеть не могла.
А я пошла работать в школу
«декретницы» взамен
Где отыскать такого,
Кто б с дочкою сидел.
Пришло письмо от мамы –
Жить негде ей сейчас.
Мы срочной телеграммой
Пригласили жить у нас.
Стал Виктор ходить в школу,
И я с ним по утрам.
Исправлял пробелы
В знаньях по вечерам.
Как-то незаметно
Замены срок истек
И маме захотелось
Съездить к Павлу «на часок».
У него был врач знакомый-
Стоматолог-протезист.
Дешево, по договору,
Можно «зубки» подлечить.
Полк правительственной связи-
Сложно и почетно
Только расформировали
Его зачем-то срочно.
Перевели в Петрозаводск,
Карелии столицу.
О жилплощади вопрос
Должен был решиться.
Поздно вечером звонок:
— Приезжайте с дочкой!
Прописаться нужно:
Срок лишь три дня,
Не больше.
Уезжаю в Ленинград
Я в командировку.
Ты должна меня здесь ждать
И занять жилплощадь.
Дяде Павлу позвонила,
Чтоб отправил маму.
Нас опять перевели,
И я уезжаю.
Жанну Разинскую просила,
Чтоб печку топить, Витька кормить,
Но, хоть весна уж наступила,
Пришлось от холода «завыть».
Леша из Питера
вернулся,
Поехал в Кандалакшу.
Все в контейнер погрузил,
С «частью» рассчитался.
А в Карелии «грозят»
Снова переводом.
За «кордоном», говорят,
Замену готовят.
В Шарап вернуться
Они решили:
«Жизнь цыган», не
по «нутру»
Как только их
Мы проводили,
Леша уехал в Байконур.
Даже без права переписки,
Ждали особых новостей.
И дождались.
Мир удивился –
«Гагарин в космос полетел!»
Народ ликует! Рукоплещет!
Всех летчиков «бросают»
вверх,
Повсюду музыка и песни,
В стране невиданный
успех.
А нас вернули в Заполярье,
Вместо поездки за рубеж.
Опять под северным сияньем
Луна и мириады звезд.
Полярный день. Июль. Десятое
Год девятьсот шестьдесят второй
В семье на подходе ребенок второй
Когда «небесное светило»
За горизонт не заходило,
Средь ночи, под утро явилась на свет
И голосом хриплым
Сказала: «Привет!»
Два часа, тридцать шесть –
Это время рожденья.
Начинается жизни отсчет.
В обед принесли показать
Мне ребенка.
Леша второй — тот же самый
портрет.
Спала. Номерок прикреплен
на пеленке
Рост 50 см и три двести вес.
Папа пришел на свиданье
со Светой.
Вынесли дочку ему
показать.
На руки трепетно взял,
Смотрит нежно. Спит.
И не хочет глаза открывать.
Имя искал
Очень долго, упорно.
Много в тетради
Страниц написал.
Выбрал — «Татьяна»,
Пока мы в роддоме.
«Татою» стали ее называть.
Спать в коляске приходилось:
Для кроватки места нет
Вскоре «нянька» появилась,
Как закончился «декрет».
По утрам носили дочек
То в один дом, то в другой.
Предложили, между прочим,
Машу, выбор, не бог весть какой.