Римма Черненко /Шамис/, Израиль
4.2.94
Дорогие Юрий Михайлович, Аня, здравствуйте!Давно хочу написать вам, но не было времени. Мы с Эриком и Максимом в Израиле с 24 ноября. С тех пор, как я приехала сюда, я часто думаю о вас. Юрий Михайлович, вы на протяжении 30 лет были и остаетесь для меня близким и родным человеком, потому напишу вам то, что не пишу отцу. Да и вам, вероятно, интересно будет узнать, что такое — мы и Израиль. Перво-наперво, это не репатриация, а эмиграция. Все — чужое и чуждое. Выяснилось, что мы /и, в основном, вся гуманитарная интеллигенция здесь/— не евреи. И не русские. Мы — безнадежные космополиты и интернационалисты. По большому счету мы, наверное, можем этим гордиться, а по житейскому — это плохо для нас. Все, что связано в нашем сознании с еврейством, — связано с галутом. Израиль — это совсем другое, это Восток, еще более густой, чем наша родная Средняя Азия... Мы — «олимы», мы стали здесь особой национальностью. Нас не любят и боятся израильтяне. В лице нашем и наших детей они справедливо усматривают грядущую мощную конкуренцию. Уже сейчас в университетах учатся и поступают туда две трети наших студентов. Оказалось, наша школьная подготовка была не такой уж плохой. В Израиле э/се школьное образование на убогом уровне. И наше медицинское обслуживание было не таким уж плохим. Оказалось, наша социальная защищенность была на такой высоте, которая Израилю в самых лучших снах и не снилась. Между прочим, если в семье муж — еврей, а жена русская, и у них двое детей, один — от первого /русского/ мужа, то на одного ребенка /еврейского/ семья получает все причитающиеся ей пособия, а на другого — нет... Не еврей, хотя и усыновлен мужем-евреем... Света Аксенова говорит, что с моими взглядами мне нечего делать в Израиле. Наверное, она права. Кстати, она это все приемлет. Объясняет «голосом крови». «Израиль — для евреев, а не для космополитов».
Теперь о нашей ситуации. Корзина абсорбции до копейки уходит на оплату квартиры /400 долларов в месяц/ Проедаем деньги за проданную в Алма-Ате квартиру. Я работаю на фабрике, где делают мацу, на конвейере. Работа временная — до пасхи. Вместе со мной на этом конвейере — учителя, инженеры, музыканты, художники. Все — наши. Вообще вся «промзона» в Израиле — русская. Платят нам 7 шекелей в час /2,3 доллара/. Израильтяне за такие деньги не работают... Я помню ваши слова, сказанные перед отъездом: «Если бы не дети в Америке, я уехал бы в Израиль». Слава Богу, что вы в Америке... Хотя, несмотря на вышесказанное, к Израилю, как к земле, к территории исторической, библейской, у меня отношение по-прежнему трепетное. Что кривить душой?.. Одновременно с резким неприятием здешней жизни у меня есть к ней острый интерес. Что за земля? Что за люди? Главное до сих пор не пойму: хочет Бог, чтобы у евреев было свое государство или нет? Говорю без иронии. Если удастся заключить какой-нибудь, пусть плохонький, но мир с арабами, Израилю — быть. Мне кажется, именно сейчас решается судьба Израиля...
Юрий Михайлович, мне страшно, потому что я не знаю, что с нами будет завтра. Мне тоскливо, потому что я вдали от родителей. Мне больно, потому что, оказывается, я очень любила страну, в которой жила и которой теперь нет. Любила не Казахстан отдельно, а всю огромную, прекрасную страну — с Кавказом и Прибалтикой, с Молдавией и Сибирью, с родной Средней Азией и Украиной, и, конечно, я любила Россию... За что нас всех так?.. За что?..
Римма Черненко, журналистка, дочь Мориса Симашко, моего друга.
Григорий Карпилов, Минск
26.4.94
...Извините, что пишу нечасто. Вчера положил отца в реанимацию Института кардиологии. Папа очень плох: сердце — тряпочка, цирроз печени и полнейшее отторжение пищи...