Патрик взял стакан с темно-красной жидкостью и залпом выпил. Бэрриджу показалось, что это вино.
— Напрасно вы так пьете, — сказал он. — Мистер Рэморни был бы недоволен.
— Почему? — с удивлением спросил Патрик, потом догадался. — Это сок. Вишневый. — Он грустно улыбнулся. — Раньше я любил апельсиновый, но после смерти Луизы не могу на него смотреть.
Он поставил стакан на столик. Сенбернар широко зевнул и облизнулся.
— Ник намекает, что мой визит затянулся. Вы устали, Патрик. Отдохните, а мне надо кое-что обдумать.
И Джеральд Бэрридж принялся раскладывать отдельные кубики этой головоломки по своим местам, чтобы получить законченную картину.
Глава XIII
Вместе с Бэрриджем в гостиную вошли Кроуфорд и Ли.
Предупрежденный Бэрриджем, Патрик в достаточной мере овладел своими чувствами, чтобы встретить их без открытого проявления враждебности.
Ли выглядел смущенным и растерянным, а на бледном лице Кроуфорда горели красные пятна; было очевидно, что он остро сознает всю неприглядность своего положения и это для него крайне мучительно.
Все трое выжидательно смотрели на Бэрриджа, который пододвинул массивное мягкое кресло к камину, на то же место, где сидел тогда, а рядом поставил пустое.
— Я буду рассказывать в той же последовательности, как рассуждал сам, — сказал он, — чтобы вы смогли оценить убедительность моих доводов. Из трех убийств одно было совершено на моих глазах, и я начну с него. В тот вечер я сидел на этом же месте, а мисс Олбени — там. — Бэрридж указал на пустое кресло. — Я хорошо помню, что она сама брала бокалы. Все присутствующие находились от нее на таком расстоянии, что возможность незаметно подсыпать в бокал яд была полностью исключена. Ситуация с Гловером такая же. Однако Луиза Олбени умерла, а Гловер попал в больницу, и исходя из этого инспектор Мортон сделал вывод, что кто-то все же умудрился отравить их. Я привык доверять тому, что вижу, поэтому я пришел к противоположному заключению: никто из присутствующих не подсыпал им яда, это могли сделать лишь они сами.
Кроуфорд скептически усмехнулся, а лицо Ли выразило откровенное разочарование.
— Однако я не считаю мисс Олбени самоубийцей, — невозмутимо продолжил Бэрридж.она не всыпала яд в свой бокал, значит, яда там не было вовсе.
— И полицейский эксперт всего-навсего ошибся, установив наличие яда на осколках ее бокала и в бокале мистера Гловера, — сказал Кроуфорд с иронией.
— Этого я не говорил, — возразил Бэрридж. — Эксперт дал правильное заключение, но обратите внимание: исследованию подвергались остатки жидкости в бокале Гловера и осколки, повторяю, осколки раздавленного им бокала Луизы. Я тогда сразу бросился к ней, и поэтому Гловер оказался у меня за спиной. Мистер Ли, вы можете описать его движения? Постарайтесь быть точным.
— Я хорошо помню, как это было. Когда мисс Олбени закричала и упала на пол, он шагнул к ней, покачнулся, да... наступил на бокал — я отчетливо слышал хруст стекла. Потом поставил свой бокал на столик...
— Простите, я перебью вас. Он продолжал пошатываться?
— Да, он двигался с трудом.
— Постарайтесь вспомнить, как он держал свой бокал.
— Он пролил сок на пол, — подал голос Патрик.
— Да, теперь я вспомнил, — подтвердил Ли. — Когда он покачнулся, немного сока выплеснулось на пол.
— И попало на осколки бокала Луизы Олбени, — закончил Бэрридж, — чем и объясняются результаты экспертизы.
— Мистер Бэрридж, в ваших рассуждениях есть один изъян, — сказал Кроуфорд. — Мисс Олбени все-таки умерла.
— Этот факт не противоречит моей теории. Итак, в бокале мисс Олбени яда не было, а в бокале Гловера яд был, и подсыпал его туда он сам, предварительно определив безопасную дозу. Его движения были точно рассчитаны, и ему было не настолько плохо, как это выглядело со стороны. Закономерно возникает вопрос: зачем ему понадобилось травить себя? Отвечаю: затем, чтобы отвести от себя подозрение в отравлении мисс Олбени.
— Но вы же только что утверждали, что она вообще не была отравлена!
— Вы опять искажаете мои слова, мистер Кроуфорд. Отсутствие яда в ее бокале не означает, что она вообще не была отравлена.
— Вы говорите загадками.
— Здесь мы сталкиваемся с противоречием, — продолжал Бэрридж. — Причиной смерти Луизы Олбени явился обнаруженный в ее организме яд. У меня возникло определенное подозрение, и я обратился к специалисту. Теперь заметьте следующее: давая заключение, полицейский врач знал об обстоятельствах смерти, то есть заранее полагал, что яд должен быть быстродействующим. И еще остатки отравленной жидкости. Словом, он ошибся. Я проконсультировался у специалиста по ядам и выяснил, что существует яд, по всем признакам чрезвычайно близкий к находившемуся в бокале Гловера. — Бэрридж достал записную книжку, полистал ее и прочитал длинное латинское название, которое было для его слушателей пустым звуком. — Исследуя организм отравленного им человека, их легко спутать. Чтобы установить различие, надо провести специальные анализы, чего полицейский эксперт, имея данные о содержимом бокала Гловера, наверняка делать не стал. Возможно, он и вовсе не знал о существовании второго, очень редкого яда. Главное то, что этот яд, если принять смертельную дозу, действует примерно через три часа. Луиза Олбени умерла в начале восьмого — следовательно, яд попал в ее организм примерно в четыре. Она приехала из дома Гловера, и горничная утверждает, что они сели обедать как раз около четырех часов, причем позже, чем обычно. По дороге сюда мисс Олбени не заезжала к себе домой — у Гловера все было точно рассчитано, а такой крюк потребовал бы лишних тридцати-сорока, минут. Она должна была умереть в доме Карлайлов, а не в своем и уж тем более не в его машине. Когда они приехали сюда, Гловер, видя, что Луиза еще чувствует себя хорошо, стал тянуть время: увел вас, Патрик, в кабинет, потом пошел за шалью. Здесь с его стороны виден тонкий психологический расчет. Ему было известно пристрастие Луизы к театральным эффектам, поэтому он был уверен, что она скажет: "Вот убийца Роджера!" — не раньше, чем все рассядутся по своим местам и она полностью завладеет вниманием собравшихся. Подчеркиваю: всех собравшихся. Когда Гловер, проведя некоторое время в кабинете с вами, Патрик, вошел в гостиную, там отсутствовала леди Камилла. Патрик, вы были с ним вместе, подумайте: мог ли Гловер знать, что ее нет в гостиной?