Рей забрала из его пальцев почти догоревшую сигарету и блаженно затянулась горьким дымом.
- Что, я тебе спасибо за это должна сказать? – осведомилась она.
- Твоя азиатка… - Бен поймал ее возмущенный взгляд и поправил себя, - Роуз не простила его. Даже его. С чего, по-твоему, они должны были меня принять с распростертыми объятиями?
- С того, что меня не интересует их мнение, - резко сказала Рей и повернула ключ зажигания, - и если они посмеют что-то еще выкинуть, я пошлю их нахер.
- Ого, - присвистнул Бен, - ты прекрасна в гневе.
Рей коротко улыбнулась ему и вывела автомобиль с обочины, решительно направляясь обратно в сторону виллы.
Дом еще спал, укутанный легкой туманной дымкой, нежась в объятиях дикого винограда и кумкватовых деревьев. Идиллическая картина на мгновение остудила пыл Рей, но до того самого момента, когда она не вспомнила о том, каким гостеприимством ей отплатила хозяйка виллы и по совместительству бывшая близкая подруга. Хватит себя обманывать – они были друзьями в прошлом, но сейчас лишь старательно поддерживали иллюзию близости и взаимопонимания. Бен оказался чрезвычайно прав, когда отговаривал ее от этой поездки, даже не из собственного эгоизма, а из лучшего опыта в общении с людьми. Люди легко предавали, легко осуждали и вешали ярлыки. Касалось это не только случайных встречных, но и тех, с кем приходилось долго идти по жизненному пути рука об руку.
Им легко удалось отыскать Женевьеву, девочка безмятежно спала, обнимая во сне свою чертову фотокамеру, и сон сделал ее острые черты мягкими и нежными. Рей поддалась минутному порыву и погладила девочку по спутанным темным кудрям, аккуратно высвободила из рук ребенка фотоаппарат и положила на тумбочку рядом. Жени легко ощутила это легкое прикосновение и приоткрыла темные глаза.
- Папа, - сонно пробормотала она, напрочь игнорируя присутствие Рей и вперившись взглядом в Бена за ее спиной. Чувства вины в ее голосе не слышалось, только недоумение.
- Не хочешь ничего объяснить? – ядовито поинтересовалась Рей, - или может быть извиниться?
Женевьева надулась и явно собралась сказать что-то колкое ответ, но Бен присел на край ее постели и положил ей на плечо руку. Девочка мгновенно остыла. Рей уловила его взгляд и поняла, что ее присутствие вряд ли поспособствует в достижении взаимопонимания.
- Да, принцесса, - вступил в разговор ее супруг, - нам с тобой не помешало бы многое обсудить.
- Я передумала, - невозмутимо заявила Жени, - ты лучше, чем дядя Поль. Он выпил много вина и от него омерзительно воняло…
- И на том спасибо, - буркнула Рей, сообразив, что это самый лучший момент, чтобы убраться подальше. Упоминания Демерона, тем более, после его участия в спасательной операции, было вполне достаточно для того, чтобы разжечь новый скандал. Все-таки француз знатно беспокоил Бена еще со времен их встречи в Риме и разборок во Фреджене. Сколько Рей не пыталась выбить из головы супруга, засевшие там предположения про интрижку с пилотом во время охоты на нацистов, он все равно был главным претендентом на убийство из ревности.
Рей спустилась на террасу и облокотилась на парапет, собираясь закурить, когда вдруг ощутила смутно знакомое, почти забытое чувство. Ее кто-то звал, и этим кем-то был вовсе не Бен. Кто-то, кто способен был дотянуться до чужого разума и незаметно коснуться его, оставив свой отпечаток. Повинуясь этому зову, Рей спустилась на пляж и увидела разведенный в тени скалы костер. Языки пламени освещали удивительно расслабленное лицо Рене. Парень сидел рядом с огнем, по-турецки скрестив ноги и сложив руки на коленях, зажмурившись и глубоко дыша. Рей медленно приблизилась к нему и опустилась на постеленное на камнях покрывало рядом.
Она не знала, как начать разговор и плохо себе представляла о чем собирается говорить. Да и Рене выглядел совершенно погруженным в себя, до того момента, как вдруг не накрыл ладонь девушки своей. Рей чуть не отпрянула, увидев у него на пальце знакомый до боли перстень. Морок мрачных ассоциаций отвлек ее от острого ощущения вторжения в сознание и она поддалась, позволила Рене скользнуть в свои мысли. Картинки воспоминаний суматошно понеслись перед мысленным взором, заставляя Рей снова видеть и алжирские пески и парижскую весну и мрачные застенки Гюрса… В какой-то момент она не выдержала нарастающей головной боли и резко отдернула руку.
Рене открыл глаза.
- Что тебе надо? – хрипло спросила Рей, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
- Не пришла бы, если бы не хотела, - отстраненно заметил он и нахмурился.
- Мне нужны ответы, - заявила Рей, - и я не собираюсь играть в твои игры.
- Мне тоже нужны ответы, - эхом откликнулся Рене, - но я, вроде как, нашел, все что искал.
- Надо же? – раздраженно буркнула Рей и обняла себя за плечи, ощутив прохладный ветерок с моря. Вероятно, ветерок все-таки был теплым, и холод исходил от мрака ее памяти. Памяти, с которой отчего-то другие люди, имеющие подобную власть, обращались чрезвычайно вольно. Хотели – отнимали. Хотели – рылись беспардонно, словно выворачивая наизнанку сундук со старым хламом, запылившийся в кладовой.
- Лучше бы ты была мертва, - мрачно прошептал Рене и вдруг отвернулся. Его спина напряглась так сильно, что обтягивавшая ее рубашка натянулась, готовая вот-вот треснуть по швам. Он слегка дрожал и нервно сжимал и разжимал пальцы. Рей хотела потребовать от мальчишки объяснений, но легко догадалась, что сейчас он совершенно не настроен на разговоры. Тогда она потянулась пальцами к каштановым кудрям на его затылке, в этом тусклом освещении казавшимся почти черными. Рене перехватил ее руку и злобно посмотрел на нее блестящими от слез глазами.
- Ты бросила меня! – крикнул он и в тишине пустынного пляжа, нарушаемой только тихим шепотом волн, эти слова прозвучали особенно остро. Рей нахмурилась.
- Да прекрати делать вид, что ты не понимаешь! – продолжал мальчишка, комкая ее пальцы в своих, толи от злости, толи от какой-то странной болезненной нежности, - я всегда знал, что моя мать сбежала из концлагеря, а отец был надзирателем… но когда это началось… это… - Рене скривился, а огонь вдруг вспыхнул ярче, явно не без его участия, - я понял, как его найти. Тебе ведь только это интересно? Слушай, черт возьми! Я узнал, что на службе у Рейха был экстрасенс, проводивший допросы пленников. И очень кстати оказалось, что отец моей девушки – служил с ним в одном лагере…
- Блядь, - только и могла, что обронить Рей. Значит, этот гаденыш прекрасно знал о том, кто на самом деле Армитаж, но вовсе не ставил перед собой цели сдать властям бывших нациских преступников. Его интересовал только один из них. Но проблема была даже не в этом.
- Подожди, - насколько это было возможно, спокойно заговорила она, - наличие у тебя способностей – вовсе не означает, что они были у твоих родителей. Я… я кое-что могу, - с трудом выдавила она, - а моя дочь нет. Это не передается с генами. Это могли быть совершенно другие люди…
- Ты просто не хочешь признаваться в том, что бросила ребенка! – с вызовом перебил Рене. Рей начинала злиться.
- Не смей так говорить, - прошипела она, - я потеряла своего первенца. Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить.
Эти слова более-менее остудили пыл мальчишки. Он выпустил ее руку и смущенно отвернулся, по-прежнему трясясь всем телом. Однако, его волнение передалось и Рей и сейчас она не была настолько уверена в своих словах, как бы ей не хотелось в них верить. Потому что она по-прежнему ничего не помнила о том времени, когда они с Кайдел скитались по лесам и болотам, прячась от войны. И не могла помнить и случившийся в то время выкидыш, о котором ей со скорбным лицом позднее сообщил врач в Париже, заодно заверив ее в том, что вероятнее всего после этого, у нее больше не будет возможности забеременеть снова. Если бы Женевьева не была маленьким монстром, ее появление на свет можно было бы назвать настоящим чудом. Но демоны не творят чудес, вроде как для этого есть другое название, но Рей в отличие от Бена не так хорошо разбиралась в теософской терминологии.