- Ты же сказал, что Кайло Рен убил твою мать, - ухватилась она за последний логичный довод. Рене обернулся и стрельнул в нее глазами, прежде чем смущенно потупить взгляд.
- Я думал, что она умерла в родах, - заявил он, - так было проще.
- Ладно, - вздохнула Рей, - и чего ты хочешь от него? Возмездия? Денег на оплату колледжа?
- Я не знаю, - сдался Рене, - я уже ничего не знаю.
Рей стало чудовищно жаль осунувшегося, помрачневшего мальчишку, в миг растерявшего весь свой прежний пыл. Каким бы агрессивным, несдержанным глупцом он не был, гоняясь за человеком без определенной цели, Рей все-таки могла его понять. Ее оставили в Алжирской глуши, и все свое детство она только и надеялась, что родители, будь они живы, все-таки одумаются и вернуться за ней или хотя бы отправят ей какую-то весточку. Это было главной причиной, по которой она училась читать: наивно мечтала, что обстоятельства мешают им вернуться, может быть, экспедиция на северный полюс или политические интриги в стране, а они скучают о ней и думают каждый день. Она училась быть сильной и смелой, старалась выживать в любых условиях, но грезила о теплых руках и сказках на ночь. Вместо них – лишь монотонные песни пустыни, надоедливый храп Платта за стенкой и ругань арабов на улице пели ей свою жестокую колыбельную.
Рей встала и потопталась на месте, разминая затекшие за время сидения в неудобной позе ноги.
- Ты ведь ничего не знаешь на самом деле, - констатировала она, - но хотел бы знать. Мне это знакомо, - она пересилила себя и протянула Рене руку в знак примирения, - я тебе не враг.
Рене неуверенно принял ее руку и встал на ноги. Стало совсем светло, и он почему-то смотрел на кольцо на своем пальце.
- Поговори с Беном, - примирительно посоветовала Рей, - он добрый, если не бросаться на него с кулаками и угрозами. Может быть, вы смогли бы найти общий язык.
Она уже забрала обратно свою руку и направилась к лестнице, ведущей наверх, когда ее догнал вопрос, брошенный ей вслед Рене:
- Зачем?
«Такие как мы должны держаться вместе».
После странного разговора на берегу Рей чувствовала тревогу и смятение, которые, впрочем, легко растаяли, стоило ей заглянуть в комнату. Идиллическая картина спящих в обнимку дочери и супруга наполнили ее мятущуюся душу ощущением тепла и уюта. Рей устроилась на оставшемся ей клочке кровати, уткнулась лицом в волосы Бена и аккуратно обняла его, стараясь не разбудить неосторожным движением. Спалось ей удивительно сладко, хотя и продлилась эта тихая гармония недолго:
Женевьева проснулась, только почуяв с первого этажа аппетитные ароматы свежего завтрака, и растолкала родителей, словно голодный птенец, требующий пищу. Рей пыталась отбиться от навязчивого внимания дочери, но тщетно: доводы о том, что Жени уже взрослое существо, способное самостоятельно раздобыть себе пропитание, не возымели должного эффекта. Встреча с остальными обитателями дома была неминуема.
Рей беспокоилась о том, что не успела толком переодеться и привести себя в порядок, но быстро поняла, что ее помятый и заспанный вид не самая главная проблема. За завтраком царила странная, напряженная атмосфера. И если вчерашнее застолье напоминало открытый военный конфликт, утренний прием пищи превратился в холодную войну. Половина присутствующих, в основном мужчины, крайне хмуро копошились в тарелках, игнорируя окружающий мир, но другая – в лице Роуз и Констанс навязчиво болтали без умолку. Роуз чувствовала себя виноватой – об этом красноречиво кричал язык ее тела и полнейшая чепуха, безустали лившаяся изо рта. Попытки положить добавки и услужить каждому гостю лишь усугубляли ситуацию. Констанс в своей нервозности и наигранном кокетстве перед женихом не уступала матери. Рей было неловко смотреть на обеих, и она предпочитала понуро молчать за компанию с остальными. Изредка, впрочем, она встречала взгляд Рене и не могла понять вложенного в него смысла, пока вдруг не услышала его обращения в своей голове.
«Извини. Ты же… слышишь меня?»
Рей покосилась на Бена, легко догадавшись, что и ему не будет трудно стать свидетелем этой вроде как приватной беседы. Но он старательно напускал на себя невозмутимый вид и даже не смотрел в ее сторону.
«Ничего» - откликнулась Рей. «Мир?»
«Мир»
«Если возможно найти твоих родителей, мы постараемся помочь. Я и сама…»
«Знаю».
- Сегодня должен приехать Финн, - тем временем вещала Роуз, не затыкаясь не на минуту, словно радиоприемник, - самолет из Афин задержали. Он там учится на археолога. Уже был в экспедициях в Египте и Индии…
Русский князь, слишком вежливый, чтобы игнорировать ее, как и все окружающие, понимающе покивал. Вероятно, слушать Роуз было все-таки интереснее, чем запутанное лепетание о грядущей церемонии из уст Констанс.
«Мог бы поддержать беседу, - отпустила шпильку в адрес Бена Рей, - ты же тоже любишь идиотские экспедиции».
«А я думал ты завела себе собеседника помоложе» - тут же откликнулся он. После этого он вдруг вежливо поблагодарил хозяйку за завтрак и поспешно поднялся из-за стола, направляясь в сторону спуска к морю. Рене увязался за ним следом. Рей проследила за ними, стараясь подавить растущее внутри чувство тревоги. Она так долго гипнотизировала взглядом опустевшую тарелку перед собой, успокаивая себя, что ничего плохого не должно произойти, что не заметила, как почти все гости куда-то разбрелись. Роуз и служанка принялись убирать посуду, периодически исчезая в полумраке кухни, и таким образом Рей вдруг очутилась наедине с По. Несмотря на раннее утро, он не смог отказать себе в бокале домашнего вина, судя по жалобам Женевьевы, пытаясь нейтрализовать последствия вчерашних излияний.
- Ты на меня злишься? – первым решился заговорить он. Рей скептически подняла брови и потянулась к графину, чтобы наполнить и свой бокал заодно.
- За что это? – невозмутимо откликнулась она. Француз тяжело вздохнул и помассировал пальцами переносицу.
- Рей, - строго сказал По, - прекрати, - продолжить он не успел, потому что к столу ненадолго вернулась Роуз, скользнувшая по лицам друзей заинтересованным взглядом. Никогда ничего не делалось без ее участия – ни тогда в Париже, не теперь в доме, где она была хозяйкой.
- Я просто ничего не понимаю, - стоило китаянке снова скрыться в доме, продолжил француз, - то ты хочешь его убить, то не хочешь.
- В том то и дело, дорогой, - проговорила Рей, отхлебывая вино маленькими глотками, - я сама способна разобраться с тем, что мне делать. Как и постоять за себя, если в этом есть необходимость. Или… - она смягчилась, - ты забыл? Ведь я – песчаная змейка.
- Да, Рей, - подтвердил По с легкой, грустной улыбкой, - так и есть. Но ты десять лет просыпалась в кошмарах, повторяя это имя. Ты фанатично выискивала всех нацистов, хотя искала только одного. И вроде как совсем не для того, чтобы выйти за него замуж.
Рей не смогла сдержать улыбки. Это действительно казалось чертовски странным, как со стороны, так и в ее голове. Но внятного объяснения у нее, конечно же, не было. Поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как отшучиваться.
- Ты совсем не понимаешь женщин, - заявила она, в жалкой попытке обратить серьезный разговор в шутку, - мы можем быть очень упрямыми, если чего-то сильно хотим.
По совсем не развеселился от ее слов, напротив вдруг сделался мрачным, как туча.
- Кайдел мне все рассказала, - вдруг выдал он и, предугадывая вопрос, уточнил, - я виделся с ней без тебя. Я тебе не говорил. Я знаю правду, Рей. Не пытайся убедить меня…
- Что она тебе рассказала? – Рей начинала выходить из себя, но все еще сохраняла самообладание. Однако ее пальцы на бокале сжались до такой степени, что стекло готово было треснуть в руках. – И ты… молчал об этом?
- Я… думал, что так лучше, - принялся оправдываться По, - и… на тот момент я был убежден, что все это в прошлом. Но обстоятельства изменились…