- Мама говорила, что в молодости дядя Поль был от тебя без ума, - продолжала Констанс, словно специально поставив перед собой цель добить Рей, - но он встречался с Кайдел… в честь которой меня и назвали. И не знал, как ей об этом сообщить… он… - она потупила взгляд, - и сам это сказал, когда они вчера вернулись ночью и напились с мамой.
- Что он еще говорил? – осторожно поинтересовалась Рей.
- Что убил бы твоего мужа, если бы ты не вмешалась, - с готовностью отчиталась Констанс и приложила пальцы к губам, испугавшись сказанного, - он же не серьезно, да?
- Ага, - буркнула Рей.
Еще только такого поворота событий ей не хватало для полного счастья. И да… это было уже слишком. Откуда вообще возникла подобная версия, в которую Рей так трудно было сейчас поверить? По всегда был ее другом, восхищал ее и вдохновлял, с ним было легко и комфортно… Она уважала их отношения с Кайдел и радовалась им, уверенная, что эти двое подходят друг другу как нельзя лучше. Она страдала вместе с ним, когда Кайдел погибла. Она и думать не смела о том, что чудесный, веселый, харизматичный француз с его тугими кудрями, озорными глазами вечного мальчишки, умением убеждать и вести за собой людей мог испытывать к ней что-то, кроме дружеской симпатии. Она настолько была уверена в том, что не может нравиться представителям противоположного пола, что отказывалась замечать нечто очевидное, лежавшее совсем на поверхности. По-своему трактовала ту грустную нежность, с которой По называл ее «песчаной змейкой» и обнимал… Черт.
- Так, ладно, - скорее себе, чем Констанс сказала Рей, с трудом возвращая себе утраченное самообладание, - это все уже не важно. Дела давно минувших дней…
Но у Констанс было свое мнение на этот счет, и она даже перестала выглядеть печальной и уставшей. Темные глаза вспыхнули, и на ее миловидном личике появилось выражение, делавшее ее точной копией ее матери. В те моменты, когда Роуз принимала решение проявить заботу об окружающих, хотят они этого или нет.
- Ты его любишь? – спросила она.
- Кого?
- Дядю Поля, - вдохновлено выпалила невеста. Рей застонала и запустила себе руки в волосы. В висках начала нарастать слабая, пульсирующая боль подступающей мигрени. Констанс не смогла правильно интерпретировать реакцию собеседницы и вдруг крепко ухватила ее за руку и доверительно заглянула в глаза:
- А давай сбежим? – горячо зашептала она, - ты с Полем, а я с Реем. Начнем все сначала в другом месте… поступим хотя бы раз так, как хочется, а не как должно…
Рей бы обрадовалась этому предложению, если бы не была так обескуражена тем, куда ее завели попытки переубедить девушку. Она сейчас думала о том, чья голова первой полетит с плеч, если об этом узнает Бен. И, конечно же, тут же свяжет это с ее вчерашними словами, неаккуратно брошенными в беседе с Роуз в момент обиды на него, со странной сценой на утесе… И ох. Нехорошо.
- Ты хочешь сбежать с Рене? – слабым голосом уцепилась Рей за спасительную соломинку, - не хочешь выходить за Андрея?
Констанс решительно кивнула.
- Ты же тоже хочешь сбежать? – продолжила она крутить свою шарманку, - я слышала, кто на самом деле твой муж… Ты боишься его?
Блядь.
Я боюсь, что когда он услышит все эти доводы, то сильно разозлится, - мрачно согласилась Рей, - и натворит какой-нибудь херни.
- С чего ты взяла?
- Я слышала о чем говорили вчера мама и дядя Поль, когда вернулись, - пояснила Констанс и встала, чтобы стянуть с себя платье и переодеться в обычную одежду. Рей принялась ей помогать, хотя голова ее теперь была занята совершенно другим.
Нет, первой до дядюшки Поля с его длинным языком и постоянной бравадой доберется все-таки не Бен, а она сама. Слишком уж хотелось затолкать ему все его героические речи о спасении девы в беде куда-нибудь поглубже в глотку. Но сначала – разобраться с вездесущей Роуз, которая, вероятнее всего, сыграла решающую и не лучшую роль во всей этой истории. Это было слишком в ее стиле.
Если у Рей и были какие-то таланты, кроме, конечно, телепатии, телекинеза и еще некоторых весьма сомнительных в пользе вещей, вне пределов человеческих возможностей, то, как минимум умение довести любую ситуацию до апогея. С непостижимой виртуозностью она превращала крохотную проблему в катастрофу вселенских масштабов в наивной попытке сделать «как лучше». И было в этом поразительное постоянство.
Рей подкараулила Роуз на кухне и зажала ее там в уголке, одним грозным взглядом выкурив оттуда мешавшуюся под ногами гречанку. Она собиралась устроить разнос старой подруги за вчерашнюю спасательную миссию, но все, конечно же, вышло из-под контроля. Первой заговорила Роуз.
- Дорогая, ты очень бледная, - невозмутимо заметила она, отряхивая испачканные в муке руки о фартук и оглядываясь по сторонам в поисках случайных свидетелей их беседы, прежде чем продолжила, понизив голос до шепота, - он… угрожал тебе?
- Роуз! – выдохнула Рей возмущенно, - это мой выбор, - и зачем-то повторила, - мой выбор. Мой.
Роуз шагнула к старой подруге и покровительственно положила руку ей на плечо.
- Я все понимаю, - доверительно заговорила Роуз, - даже не представляешь, насколько я тебя понимаю! Я ведь тоже мать. Ты все это терпишь из-за Жени? Но… видишь, даже ей хватило смелости…
- Хватило глупости, - перебила Рей, - она сделала это, потому что мелкая, злая, избалованная дрянь. Вовсе не…
Роуз покивала с таким видом, словно разговаривала с умственно отсталым ребенком, которого до глубины души заденет противоположное мнение его собеседника. Рей ужасно злилась от этого, но намного сильнее от того, что ее загнали в тупик.
Последние три года жизни ее вполне устраивала отлаженная схема ее сомнительного для окружающих семейного счастья. Она предпочитала не вдаваться в рефлексию и плыть по течению, доверившись судьбе. Ей и самой не хотелось отвечать на многие вопросы, не хотелось говорить о собственных чувствах и, более того, размышлять о них на досуге. Она могла сколько угодно говорить гадости Бену, злить его и плеваться колкостями в ответ на заботу и любовь, не оправдываясь перед окружающими. И вдруг всему внешнему миру с какого-то перепуга стало огромное дело до ее сломанной жизни, до ее неправильны ориентиров и непостижимого нормальному человеку выбора.
Хуже всего было то, что в голове Рей был совершенно отчетливый вариант решения этой проблемы. Ей было достаточно напомнить Роуз, что любовь, как правило, зла и иронична, и хочешь – не хочешь, полюбишь и бывшего нациста и зверя в человеческом обличье. Но она не могла. Не умела. Не находила в себе достаточной смелости для этого.
Еще и думала в такие моменты слишком громко.
- Я знаю, какая ты смелая девочка, всегда была, - тем временем не унималась Роуз, - и на что ты готова идти ради тех, кого ты любишь. Но война закончилась, а твой самоубийственный героизм сведет тебя в могилу… Если ты не остановишься… В твоих силах все это прекратить…
Рей набрала в легкие побольше воздуха, собираясь выплюнуть опровержение каждого сказанного подругой слова, но не успела. Спиной она почувствовала присутствие Бена и еще никогда в жизни она не была настолько зла на него за умение оказываться в не нужном месте, в неподходящее время. Впрочем, если бы не эта его черта, когда-то в Гюрсе, она бы не избежала изнасилования древком от лопаты от кучки взбесившихся арестанток, за что все-таки стоило отдать ему должное.
- Да, дорогая, - насмешливо протянул ее супруг, - в твоих силах все это прекратить.
Темные глаза Роуз мгновенно вспыхнули и она переключила все свое внимание на Бена. Да, все-таки у их компании, вернее, чудом оставшихся в живых ее останков, полностью отсутствовал инстинкт самосохранения. Китайнка приняла боевую стойку и двинулась в сторону застывшего в дверном проеме мужчины, пока не оказалась перед ним. Только теперь Рей вспомнила о том, какой у Роуз маленький рост – ведь рядом с его громадной темной фигурой, она казалась маленькой собачонкой, бросающейся с лаем на бронированный поезд. Роуз это не пугало, она ткнула пальцем Бена в грудь, совершенно не смущаясь того, что чтобы посмотреть ему в лицо, ей пришлось сильно задрать голову.